Андэ. Огонь, свет, жизнь

– Благодарю за такую трогательную заботу о государственном благе, – золотые глаза сощуриваются, скрывая вспыхнувший гнев. – Можешь считать, у меня сегодня выходной.

– Тогда продолжай, – милостиво разрешаю я.

Что мне терять? Я уже умерла, а с мёртвых какой спрос?

– Ты мне весь настрой сбила. Сама теперь рассказывай.

– О чём? – недоумеваю я.

– О себе. Я знаю лишь то, что было в списках от вашего института: Лика Нерс, по мужу Керн, двадцать шесть лет, диплом технолога, заведующая лабораторией мелкой бытовой техники, стрессоустойчива, коммуникабельна, бла-бла-бла.

– И чего тебе ещё надо?

– Родные есть?

– Нет. Родители погибли в аварии.

– Давно?

– Семь лет назад… Дэйн, зачем это?

Он хмурится.

– Что значит – «это»?

– Вопросы о моей личной жизни. Ты же стёр меня как личность. Ради зыбкого шанса на спасение Деона всё равно что убил. Для знакомых я трагически погибла, лабораторию в институте отдадут другому сотруднику, в моей квартире поселятся чужие люди, книги заберут в библиотеку, вещи выбросят.

И Вирта я больше никогда не увижу.

– Дэйн, а прикинь, Анда говорил не обо мне? А ты неправильно понял его пророчество? Или я и правда разрушу Деон окончательно? Как ты выразился – бум! И все города и замки рухнут, останется лишь мёртвый догорающий мир.

– Не смей так говорить!

Он сжимает кулаки до побелевших костяшек. На скулах ходят желваки.

– «Не смей?» А что ты мне сделаешь? Убьёшь по-настоящему? Ты, адэн Деона, привык распоряжаться своими подданными, но я-то тебе не принадлежала! Я не виновата в ваших катастрофах, не несу ответственности за то, что вы тут натворили! Да, я с детства мечтала побывать в прекрасном таинственном мире – за это я наказана?

По щекам безостановочно текут слёзы. Упасть с такой огромной высоты – точно разобьёшься. Шагнуть в пропасть, и на этом всё закончится. Я делаю шаг – и утыкаюсь в Дэйна.

– Лика, с другой стороны… Представь, что это пророчество – правда. И благодаря тебе Деон возродится.

– Не хочу я ничего представлять. Я хочу обратно домой, в свой институт и, хотя бы изредка, встречаться с Виртом. И плевать, что он меня не любит!

Дэйн молчит. Дошло, что натворил? Сомневаюсь. Сам сказал – совесть у адэнов отсутствует. Мне же надо выреветься. Только сейчас до меня окончательно доходит, что всё происходящее – не сон. Жестокая реальность, от которой не сбежать.

– Изменения необратимы, – наконец произносит он. – Теперь ты – Лика из Великого Дома Райн, Первого Дома Деона. Твой дом здесь. Идёшь смотреть замок?

Размазываю слёзы по лицу и даю себе слово: я плакала перед ним в первый и последний раз. Он всё равно не человек – бездушный фанатик.

– Иду.

***

Замок огромен. Это целый город, где вместо улиц – крытые галереи, по которым спокойно проедут десять машин в ряд. Залы напоминают площади, в один из них вполне вместится весь наш институт. Из ближнего конца библиотеки дальний не виден, теряется во мраке. От количества книг голова идёт кругом, хочется немедленно прочитать всё и сразу. Некоторые комнаты такие огромные, что вызывают недоумение – для чего они нужны? И это только жилая часть!

– Заблудиться в своих хоромах не боишься? – не выдерживаю я в очередном пустом зале.

– Я не выбирал. – Равнодушное пожатие плеч.

Странный он. Никакой гордости за предков, или что там адэнам полагается. И экскурсовод из него отвратительный. «Это большая парадная столовая, это гостевые спальни, тут картинная галерея…» Ни подробностей, ни забавных историй. И быстро, почти бегом – переместились туда, через минуту в другое место, ещё через миг в третье. Семь этажей пролетаем за полчаса. Правда, я тоже не в настроении восторгаться всякими диковинками вроде живых хрустальных стен, в которых течёт и переливается радужный свет. Как-нибудь потом.

Целое крыло отведено под поля и огороды – я слабо разбираюсь в сельском хозяйстве, но там, кажется, растут любые зерновые и овощи, которые существуют в природе. Другое крыло – ферма. Травой покрыто всё: стены, потолок, множество вертикальных перегородок, тут же сушатся стога скошенного сена. В отдельных стойлах скотина, хотя запаха нет – воздух отделён невидимыми барьерами. Людей немного, машин вовсе не видать.

– У тебя работают слуги?

– Вольнонаёмные. Всего семнадцать человек.

Вместо оранжереи плодовый сад, деревья усыпаны завязями. Яблони, груши, сливы, вишни, кажется, даже персики есть, или абрикосы, не разбираюсь. В центре замка второй сад, поменьше. Крыши над ним нет, небо отсюда кажется ржавым. Посередине бьёт фонтан – неслыханная роскошь для обезвоженного мира. В мраморной чаше кругами плавают крупные ярко-красные усатые рыбы, лениво шевелят плавниками.

– Что, их ты тоже ешь?

– Что делаю? – переспрашивает Дэйн с непонятной ехидцей.

– Ешь, – повторяю я деонское слово «рэмéр». – Употребляешь в пищу.

– Рэмэ́, – поправляет он. – А то, что ты произнесла, означает «мучить» или «насиловать». Следует приглушать «эр» в конце, если, конечно, ты не хотела меня оскорбить.

– Кто тебя знает, может, ты и рыб… рэмер, – злюсь я.