Андрей Белый. Новаторское творчество и личные катастрофы знаменитого поэта и писателя-символиста

Поэма «Первое свидание», написанная в мае 1921 года и напечатанная в том же году в издании «Алконост», посвящена воспоминаниям юности: университетские годы, гостеприимный дом Михаила Сергеевича Соловьева, дружба с его сыном Сережей, концерты Сафонова, первые стихи, первая любовь. Поэма Белого, несомненно, самое очаровательное из всех его поэтических произведений. Не надо, конечно, искать в ней простоты: это качество не свойственно Белому. Он во всем сложен, многосмыслен и изыскан. Но в «Первом свидании» изысканность редко переходит в манерность, стилистические тонкости почти всегда удачны, а легкая «божественная» игра с образами, словами и ритмами поражает своей виртуозностью. В «Предисловии» автор признается, что цель его – создание новой поэтической формы:

Киркою рудокопной гномСогласных хрусты рушит в томы…Я – стилистический прием,Языковые идиомы!

Первая глава начинается взлетающими стихами:

Взойди, звезда воспоминания;Года, пережитые вновь:Поэма – первое свиданье,Поэма – первая любовь.

Крылатое воображение перелетает из тьмы 1921 года к зорям 1900-го.

Год девятьсотый: зори, зори! Вопросы, брошенные в зори.

Он видит себя студентом в зеленом сюртуке, франтом и меланхоликом, изучающим Упанишады и пахнущим духами Аткинсона. Он работает в лаборатории над разложением веществ; живет «в дремучем лесу символов» и слушает лекции по физике профессора Умова. Играя аллитерациями, созвучиями на «р» и редкостными рифмами, поэт шутливо изображает свою юность:

Волною музыки меняСтихия жизни оплеснула……………………………………………В мои строфические дниИ в символические игрыБагрея, зрели из зариДионисические тигры.

Его отец, декан Летаев, выслушав его туманные разглагольствования, качает головой и говорит: «Дай, мой голубчик – ухо вянет. Такую, право, порешь чушь».

Вторая глава посвящена блестящей характеристике семейства Соловьевых. Мы уже приводили великолепные словесные портреты брата Вл. Соловьева – Михаила Сергеевича, его жены – художницы Ольги Михайловны и сына – юного богослова и мистика Сережи. В салоне Соловьевых Белый познакомился с Ключевским, Брюсовым, Мережковским; там же увидел он впервые философа Владимира Соловьева:

Сквозной фантомКак бы согнувшийся с ходулей,Войдет, – и вспыхнувшим зрачкомВ сердца ударится, как пулей…Над чернокосмой бородой,Клокоча виснущие космы,И желчно-дующий губойРаздувши к чаю макрокосмы.

Изобразительность здесь явно принесена в жертву «звуковым повторам»: (чернокосмый – клокоча – космы – макрокосмы). В третьей главе, наконец, появляется она – предмет первой любви юного символиста. На концерте Сафонова в Благородном собрании, среди цветника дам в кружевах и бриллиантах, чернеют фраки Танеева и Скрябина, блестит лысина Морозова, вздымается бинокль Трепова; в оркестре настраивают инструменты. И вот – входит она:

Она пройдет, – озаренаОгней зарней, неопалимей…Надежда Львовна Зарина

Ее не имя, а – «во имя».

Под вымышленным именем Зариной скрывается знаменитая московская красавица, миллионерша-меценатка – Маргарита Кирилловна Морозова. Свою первую – мечтательную и платоническую любовь Белый увенчивает строфами, сверкающими и переливающимися, как драгоценные камни. Он помнит поэму Вл. Соловьева «Три свидания» и воспевает Зарину, как свою «Подругу Вечную». Соловьевским пафосом звучат стихи:

Так из блистающих лазурейГлазами полными огняТы запевающею бурейЗабриллиантилась – в меня.Из вышины – разгулы света;Из глубины пахнуло тьмой;И я был взят из молний летаДо ужаса. Тобой! Самой!Ты на меня сходила снамиИз миротворной тишины;

Моей застенчивой весныОголубила глубинами.

Торжественным fortissimo гремит финал:

И вот идет, огней зарнимей,Сама собой озарена,Неся, как трэн, свое «во имя»Надежда Львовна Зарина.Вуали – лепетные слезы,Браслеты – трепетный восторг:Во взорах – горный Сведенборг,Колье – алмазные морозы.

Стихи эти – пример «звуковой оркестровки».