Андрей Капица. Колумб XX века

И Андрея бросить мне тоже было нельзя! Какое имя для меня тогда была Академия! Я думал, там одни гении. А потом узнал, что надо сперва стать директором института, и тогда тебе дадут академика. И мне так предложили. Поезжай, будешь тащить на себе Дальневосточный филиал, а дадут тебе авансом только членкора.

Однако в это самое время Андрей Петрович поговорил с отцом. Что вот на факультете есть такой великий Марков, который на самом деле — и я подтверждаю и подписываюсь всеми своими руками — был удивительный человек, представитель Ленинградской школы географии, он стал деканом нашего факультета в 1945 году.

Географические школы Москвы и Ленинграда были изначально разными и соперничали. В Питере и сейчас географическая школа другая. А в 30-е годы и особенно в войну много ленинградцев приехало работать в Москву. В полном составе переехал Геоморфологический институт во главе со своим первым директором — академиком Андреем Александровичем Григорьевым и стал называться Институтом географии. Тут такая катавасия началась! Мало того что московские напирали, так еще и свои переругались».

Вот что писал об этом сам Константин Константинович Марков: «Я руководил в Институте географии отделом геоморфологии. В конце войны отдел был восстановлен. А. А. Григорьев выдвинул новую и весьма спорную концепцию — геоморфологическую и общегеографическую. Геоморфологическая концепция являлась, собственно говоря, антигеоморфологической и никак не соответствовала общим представлениям географов, что вынуждает меня остановиться на теоретической стороне спора.

А. А. Григорьев был известен до войны своими географическими исследованиями в Якутии и на Кольском полуострове; несколько позднее, но тоже в довоенный период, он осуществил тщательный физико-географический анализ зон материков на современном уровне науки, что представляло также несомненное достижение. Им были высказаны перспективные, правда еще в крайне общей форме, предложения о необходимости балансовых оценок вещества и энергии географических зон.

Но во время войны (в 1943 г.) дальнейшее теоретизирование привело А. А. Григорьева к заявлению об открытии „закона интенсивности географического процесса“. В многочисленных публикациях подчеркивалось, что сделанное открытие — главное научное достижение советской географии. Поскольку критерием ценности теории выдвигалась интенсивность физико-географического процесса, получалось, что ведущим является его „гидрометеорологическое звено“, в котором процессы проходят быстро. Геоморфологические процессы, напротив, развиваются медленно, и геоморфологии было отведено второстепенное место. Эта очень странная мотивировка ценности науки являлась тем более удивительной, что выдвигалась недавним руководителем Геоморфологического института. С негативной оценкой геоморфологии согласиться я не мог. Наивно думать, что мы оба выступали „по должности“. Дело обстояло серьезнее. Географы всегда воспитывались на признании значения геоморфологии как основы природы земной поверхности (географического ландшафта)…

В Институте географии я выступил с докладом, посвященным истории геоморфологии… Возникнув, геоморфология развивалась вместе с общественной жизнью, начиная с эпохи Возрождения; во Франции — в связи с Великой французской революцией XVIII века; в США — для нужд колонизации Запада. С большим напряжением, преимущественно по ночам, за три недели я написал книгу о геоморфологии, содержавшую новую концепцию геоморфологических знаний. Она была опубликована в 1948 году („Основные проблемы геоморфологии“).

В феврале 1945 года я ушел из Института географии»[231]

.

С тех пор К. К. Марков был деканом Географического факультета МГУ. После этого между ИГАНом и МГУ словно пробежала черная кошка. В 1951 году Григорьева на должности директора Института географии Академии наук СССР сменил друг детства и однокашник Маркова — академик Иннокентий Петрович Герасимов, с которым они еще в 1939 году вместе написали первую в СССР работу по истории ледникового периода. Однако ситуация не изменилась. Выпускники Географического факультета МГУ, приходившие по распределению на работу в ИГАН, начинали по уже сложившейся традиции «не замечать» московских университетских географов и их работы.

Во Владивостоке Андрею Капице предстояло основать новый Институт географии, и он решил пригласить туда директором К. К. Маркова. То, что в Президиуме Академии наук СССР заседал его отец Петр Леонидович, сыграло в этом деле очень важную роль. Андрей Петрович рассказал отцу, что у него на географическом факультете есть не просто ученый-географ, а философ, настоящий мыслитель с оригинальными идеями развития географической науки.