Андрей Капица. Колумб XX века

«На самом деле экология — часть биологической науки, которая никогда не занималась исследованием народного хозяйства… Окружающая человека среда — действительно биологическое понятие. А причем здесь биология, если нужно понять закономерности размещения по поверхности Земли природных ресурсов, производственных объектов и многое другое, понять причины разного рода явлений, таких, например, как эксплуатация технических устройств в различных географических условиях… Сначала обнаружилось, что на Земле исчезают некоторые виды животных и растений. Усилилось внимание к охране исчезающих видов. Параллельно внимание было обращено на то, что некоторыми болезнями люди заболевают чаще, причем в одних и тех же местах планеты. Возникло понимание того, что человечество вступило в полосу кризиса, который получил название экологического. Общественность забила тревогу. Географов в этой компании не было. Они всё еще были заняты другой проблемой — как лучше обустроить жизнь быстро растущего населения. Тем не менее непонятно, почему географы пропустили начало этого кризиса. Ведь именно наша наука еще в середине XIX века провозгласила, что она изучает природу, хозяйство и население в их взаимодействии! Нужно честно сказать, что это произошло лишь потому, что мы исключили исследования проблемы антропогеографии»[270].

Т. А. Воробьева вспоминает: «Мы, конечно, взяли шире, чем только рациональное природопользование. Коноваленко еще руководил международным центром, который был связан с геоэкологическими проблемами. Ездили с докладами за границу. И когда начали этим заниматься, то ходили по факультету и спрашивали: „Вот ‘геоэкология’ — кто возьмет?“ И тогда все кафедры нам гордо ответили, что каждая занимается своим делом и это никому не нужно. И тогда геоэкологию мы взяли на свою кафедру вместе с рациональным природопользованием. Но только когда к нам в 2000 году пришла профессор Елена Ильинична Голубева и стала заместителем заведующего кафедрой по учебной части, а она ведь посещала методические комиссии, то она настояла, чтобы в дипломах наших выпускников было написано „Рациональное природопользование и геоэкология“. Просто чтоб было. Поскольку все кругом вдруг заговорили „геоэкология, геоэкология!“ Сейчас некоторые используют термин „культурный ландшафт“, хотя я считаю, что он „бескультурный“. А теперь вроде как рациональное природопользование входит в моду!

Теперь нет университета в России, который не имел бы кафедры экологии и природопользования. Нами написано очень много методических программ. И естественно, эти программы легли в основу работы всех наших университетов, потому что Московский университет считается ведущим по выработке всех программных дисциплин».

Профессор Т. М. Красовская уточняет: «Многие вообще геоэкологию и природопользование считают одним и тем же. Хотя это совсем не одно и то же. Экология фиксирует, а природопользование интегрирует — это управление, это процесс! Природопользование может быть в масштабах страны. „Зеленая экономика“ — вот, пожалуйста, модель природопользования постиндустриального периода!»

Приоритет Андрея Петровича Капицы в исследовании рационального природопользования подчеркивается тем, что именно он нашел для этого термина подходящий английский перевод — Environmental management. В 2002 году Юрий Гаврилович взял у своего друга и соседа Андрея Капицы интервью, в котором тот сказал: «Мне хотелось, чтобы, когда кто-то за рубежом встречался с названием нашей кафедры, то понимал его значение, чтобы термин довольно точно отражал смысл ее названия. А поскольку я много общаюсь с англичанами, в частности, с Полярным институтом имени Скотта, то мне хотелось, чтобы они приняли этот термин. Они его приняли и используют»[271]

.

Елена Ильинична Голубева, профессор кафедры РПП, доктор биологических наук, академик РАЕН, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники (1997), считает: «Это был смелый поступок Андрея Петровича организовать такую кафедру — прикладного, я бы даже сказала, межкафедрального направления. Но это та самая „Единая география“: и физическая, и экономическая, и социальная. Взять, к примеру, такую беду, как саранчу. Можно изучать ее потребности в пище, кормовую базу, колебания численности, структуру популяции. А можно — ее влияние на урожай и социальные процессы. Это разный взгляд, и на кафедре РПП это начало формироваться. Специалистов не было, и Андрей Петрович стал приглашать специалистов с разных кафедр. Пришли гидрологи, физики, экономгеографы, картографы. На факультете это приняли не так, чтобы на „ура“. Фундаментальная наука — это понятно. А это что?»