Андрей Миронов: баловень судьбы

Всем, кто близко знал Миронова, этот пассаж буквально резал глаза и уши. Но они также понимали, что в главной газете страны без такого высокого стиля обойтись было нельзя – это была своего рода индульгенция, без которой выход статьи вообще мог оказаться под вопросом. А так все приличия были соблюдены: власти наградили актера званием «заслуженного» (кстати, не без помощи все того же Всеволода Вишневского из спектакля «У времени в плену», поскольку остальные роли Миронова власти считали несерьезными), а тот разразился на страницах их главной газеты пассажем про «общество, исповедующее исторический оптимизм». По большому счету это была правда, но в интеллигентских кругах публичное признание этого считалось моветоном. Плоды этого компромисса Миронов ощутил почти сразу после своего возвращения на родину: один из его друзей некоторое время упорно называл его не иначе, как «оптимист ты наш».

Но вернемся в Прагу, где проходят гастроли «сатировцев». Практически в первый же день пребывания там Миронов стал «клеить» Егорову. А почему бы и нет: как мы помним, вот уже месяц Миронов считался свободным человеком. Это произошло на торжественном приеме, устроенном в гостинице по случаю приезда знаменитой труппы. Миронов первым подошел к Татьяне и, как будто их роман даже не прерывался, предложил с вечера сбежать. Егорова согласилась не медля ни секунды. Они закрылись в мироновском номере и провели там восхитительную ночь, сродни тем, что они проводили в лучшие годы их некогда бурного романа. Миронов даже потом заявит, что Прага – их любимый город после Риги (в последнем, как мы помним, он познакомился с Егоровой в 66-м).

Увы, но дальше Праги этот роман не распространился. «Сатира» вернулась на родину в начале декабря, и практически сразу Миронов стал обхаживать свою давнюю любовь – Ларису Голубкину. Как мы помним, еще в начале 60-х он неоднократно звал ее замуж за себя, но она каждый раз ему отказывала. Зато крутила любовь с его коллегами – например, с однокурсником Миронова по «Щуке» Михаилом Воронцовым. Когда эта любовь закончилась, Голубкина вышла замуж за поэта Николая Арсеньева-Щербицкого и год назад родила от него дочь Машу. Но на момент рождения девочки любовь между супругами закончилась, и каждый из них пустился в свободное плавание. Вот тут на горизонте Голубкиной снова возник Миронов.

Их первая встреча, предвестник будущей женитьбы, произошла в октябре 74-го, в дни, когда «Сатира» отмечала свое 50-летие. Голубкина пришла на банкет в ресторане ВТО со своим партнером по ЦАТСу Федором Чеханковым, который так вспоминает о том вечере:

«Андрей играл отрывок из „Клопа“ – сразу за двоих, за Присыпкина и за Баяна, по-эстрадному, как он умел. Потом мы зашли за кулисы. Ясно было, что они давно не виделись. Но я вдруг понял, что он иначе на нее посмотрел. После этого вечера я почувствовал, что у Ларисы началась новая жизнь…»

Миронов снова увлекся Голубкиной, причем увлекся сильно. Определенный импульс его чувству придавал тот факт, что сама Голубкина теперь уже была не против их романа, плюс мама Андрея была двумя руками «за», чтобы они стали жить вместе (Мария Владимировна давно дружила с Голубкиной, они неоднократно коротали вечера за разговорами и походами в столичные театры).

Перед зрителями Театра сатиры Миронов появился после гастролей 6 декабря в роли Всеволода Вишневского в спектакле «У времени в плену». Далее шли: 8-го – «Таблетку под язык», 10-го – юбилейное представление «Нам – 50!» (19.00 и 22.00), 11-го – «Дон Жуан».

11 декабря по ТВ показали «Бриллиантовую руку»

(19.20). За пять лет со дня выхода фильма его показывали по телевидению уже многократно, но каждый раз народ обязательно стремился к телевизорам. Эта картина уже с рождения стала народной, и блестящий дуэт Юрий Никулин – Андрей Миронов в который раз доводил аудиторию до колик, при том, что все гэги и репризы фильма люди успели выучить наизусть.

В эти же дни Миронову выпала удача сниматься у одного из лучших театральных режиссеров – Анатолия Эфроса. Тот ставил на телевидении «Героя нашего времени» М. Лермонтова – спектакль «Страницы журнала Печорина» – и пригласил Миронова на роль Грушницкого (Печорина играл давний коллега Миронова по фильму «Мой младший брат» Олег Даль). Вспоминает А. Эфрос:

«Я тоскую по актерской сосредоточенности. И в Миронове я ее нашел. Нашел мгновенное понимание и сосредоточенность. Он сразу понял (а актер понимает не только головой, не только логикой), почему ему, с его кинозвездной популярностью, в нашем фильме предложена не главная роль Печорина, эффектная как бы во всех отношениях, а роль закомплексованного Грушницкого, который только стремится изо всех сил быть эффектным. То, что я сейчас говорю о Грушницком, – не совсем из нашего фильма, скорее, из хрестоматийного представления о лермонтовском произведении.