Андрей Миронов: баловень судьбы

После того как съемки в Вологде были завершены, группа вернулась в Москву, чтобы в двадцатых числа сентября отправиться на натурные съемки в Ленинград. Миронов прибыл туда вместе со всеми и довольно быстро отснялся в своих эпизодах: Маркиз спасает Кешку от дворника (с этого эпизода начиналось знакомство зрителя с Маркизом); Маркиз поет песню «Этот город мной любим…». Как мы помним, первоначально никаких песен в фильме не предполагалось, но Миронов уже настолько вошел во вкус этого дела, что упросил композитора фильма Евгения Крылатова написать для его героя какую-нибудь песню. И тот взял за основу замечательные стихи Беллы Ахмадулиной про Ленинград. В результате получился пусть вставной, но прекрасный музыкальный эпизод.

Что будет, то и будет,

Пускай судьба рассудит.Пред этой красотой все суета и дым.Бродяга и задира, я обошел полмира,

Но встану на колени пред городом моим…

В том же сентябре Миронов был утвержден в еще один кинопроект. Речь идет о фильме режиссера из Ленинграда Надежды Кошеверовой «Тень» по пьесе Е. Шварца. Миронову в нем предстояло сыграть героя, которого он уже однажды, во время учебы в «Щуке», играл, – журналиста-подлеца Чезаре Борджиа. Как мы помним, в «Щуке» Миронов играл его настолько вдохновенно, что слухи об этом ходили далеко за пределами Москвы. Слышала об этом и Кошеверова, что, собственно, и стало поводом для ее обращения к Миронову. Но до съемок фильма еще несколько месяцев, поэтому вернемся к осени 70-го.

Театр сатиры открыл свой новый сезон в Москве в субботу 26 сентября. В тот день показывали «Интервенцию». Затем часть труппы переместилась на Котельническую набережную, в квартиру к Александру Ширвиндту, чтобы в теплой дружеской компании отметить открытие сезона. Гулянка продолжалась до утра. После чего в понедельник начались трудовые будни: игрались спектакли, репетировались новые постановки. Той осенью в портфеле театра были четыре новинки: «Обыкновенное чудо» Е. Шварца, «Затюканный апостол» А. Макаенка, «Ревизор» Н. Гоголя и «Милый друг» Ги де Мопассана. В двух последних Миронов должен был играть главные роли: в «Ревизоре» это был Хлестаков, в «Милом друге» – Жорж Дюруа. Но до выхода этих спектаклей еще далеко, а пока Миронов играет в текущих постановках. 28 сентября это – «Женитьба Фигаро», 30-го – «У времени в плену».

Октябрьский репертуар Миронова сложился следующим образом: 4-го – «Интервенция», 6-го – «Женитьба Фигаро», 7-го – «Баня», 8-го, 12-го – «У времени в плену», 13-го – «Дон Жуан», 14-го – «Женитьба Фигаро», 16-го – «Интервенция», 18-го – «Дон Жуан», 19-го – «У времени в плену», 21-го – «Женитьба Фигаро», 23-го – «Интервенция», 26-го – «Женитьба Фигаро», 28-го – «У времени в плену», 30-го – «Дон Жуан», 31-го – «Баня».

1 ноября Миронов играл в «Бане», далее шли: 3-го – «Женитьба Фигаро», 4-го и 6-го – «У времени в плену». Сразу после спектакля Миронов, Егорова и ряд других «сатировцев» отправились «гудеть» по привычному адресу – на квартиру Александра Ширвиндта в высотке на Котельнической набережной. Все были в прекрасном расположении духа, пили-ели, а в перерывах хохмили и устраивали розыгрыши. Правда, иные из этих розыгрышей приводили к легким потасовкам. Например, Егорова начала заигрывать с хозяином, а увидевший это Миронов, будучи подшофе, воспылал внезапной ревностью. Недолго думая, он влепил оплеуху возлюбленной, однако та не осталась в долгу: схватила со стола стакан с водкой и вылила его содержимое в карман пиджака Миронова. После этого выскочила из квартиры, попыталась убежать от любимого на лифте, но он догнал ее в кабине, и они… стали целоваться.

В разгар веселья кто-то вспомнил о завтрашнем празднике. Всплыла тема Ленина, революции и т. д. Тут же было решено перенести гулянку на Красную площадь. Поскольку все уже были в изрядном подпитии, никто даже не подумал о том, что эта прогулка может плохо закончиться для всех присутствующих. Как говорится, пьяным и море по колено. И вот уже через несколько минут вся гоп-компания топтала брусчатку главной площади страны. Подойдя к памятнику Минину и Пожарскому, Миронов, который всего лишь несколько часов назад играл пламенного большевика-ленинца Всеволода Вишневского, вытянул руку в сторону Мавзолея и разразился стишками ярко выраженного антисоветского толка:

Смотри-ка, князь,Какая мразьУ стен кремлевских улеглась!