Андрей Смирнов

глаза возникло в поле моего зрения и вонзилось в черного призрака. Проходя через магическую

сферу, окружавшую кадёта, оно даже не замедлило движения, как будто было неуязвимо для

любой магии. Мир содрогнулся. Я услышал вопль, заставивший меня скорчиться на земле в позе

эмбриона. Ветра рассыпались, и живые тени в страхе метались по воздуху, более уже не

помышляя о пище. Призрак распадался, черная звезда таяла в воздухе, на ее месте висел

сверкающий крестообразный предмет. Через секунду я понял, что это не крест, а меч.

Лезвие синеватого цвета ловило те крохи света, которые еще оставались в воздухе, и,

отражая, многократно усиливало их. Длинное перекрестие, в точке соединения клинка и рукояти

— сапфир. Еще один синий камень, большего размера, помещен вместо набалдашника.

Когда меч плавно скользнул вниз, я понял, каковы его настоящие размеры — это

двуручник, длина которого немного превышала рост среднего человека. Он рассекал тени, будто

бы не замечая их, но все же, судя по целенаправленности его движений, становилось ясно, что он

охотился именно за ними. Некоторым, возможно, удалось избежать встречи с ним — они

попрятались под камнями, впитались в землю — но таких «везунчиков» было совсем немного. Он

двигался быстрее, чем свет. Быстрее, чем мысль. Какие-то вспышки, блеск… словно сверкание

молнии, которая уже исчезла. Я поднялся на ноги. Теней больше не было, и даже шепотки

примолкли. Потом я увидел его — в момент превращения. Меч висел в воздухе, острием клинка

указуя вниз… образ исказился, поплыл… перекрестие вытянулось, став раскинутыми руками,

лезвие расширилось и изменило форму, теряя свой блеск… на землю спрыгнул человек. В первые

мгновения я не узнал его — все происходившее казалось какой-то фантасмагорией,

неупорядоченным сном, где одни вещи без труда переходят в другие. Потом я увидел его глаза —

синие, как два сапфира — и понял, что не сплю. Я по-прежнему не знал, что он такое — не смотря

на все, что видел и все, что он рассказал мне — но теперь, по крайней мере, я мог понять, каким

оружием был убит тот оборотень в трактире. Эдрику не нужно было оружие. Он сам был оружием.

Клинком, который притворялся человеком. Или… был чем-то иным, что могло принимать вид как

живого существа, так и меча?

Так или иначе, но сейчас он снова нацепил ту маску, в которой ходил до сих пор. Он был

недоволен. Пристально и коротко посмотрел на меня — будто бы размышлял, не убить ли и меня

заодно, только за то, чему я стал свидетелем. Но основным источником раздражения, к счастью, являлось нечто иное. Я понял — что, проследив за его взглядом. Среди камней лежал мертвый

Светляк. Тени добрались до него. Больше всего Эдрик был недоволен тем, что потерял любимого

коня. Мне захотелось истерически рассмеяться.

Подойдя к Светляку, он стал развязывать ремни, которым сумки крепились к седлу. Я

сделал тоже самое. Брали только необходимое — фляги с водой, еду. Неизвестно, успеем ли мы

теперь достичь берегов Пустого Моря прежде, чем, чем день начнет уменьшаться. Но мы

попытаемся. Я попытаюсь. Это мой единственный шанс.

Позже, может быть, я попытаюсь еще раз расспросить его — но не сейчас. Сейчас он не

ответит. Он не настроен говорить. Да и я тоже. Во всяком случае, не в этом месте.

Шепот сопровождал нас, пока мы пересекали крепость, карабкаясь по бесформенным

завалам камней. Взошла полная луна, но ее мертвенное свечение был лишь немногим менее чуждо

мне, чем солнечный свет. Мое время — та часть суток, когда на небе нет ни Луны, ни Солнца…

Эдрик не слышал шепота, и не смог понять, о чем идет речь, даже когда я подробно

рассказал о своих ощущениях. Похоже, его сверх-человеческое чутье было весьма избирательно.

А может быть, дело в том, что его разум был относительно нормален — настолько, насколько

вообще может быть «нормален» разум человеко-меча — и его не терзали слуховые галлюцинации.

Это удовольствие имел я один. На каком-то этапе голоса, бормочущие то «мать», то «отец»,

слились воедино и завели новую песнь.

Мать.. и Отец…

Если б я только мог — заставил бы их замолчать. Но это было не в моей власти.

116

Отец… и Мать…

снова вместе…

снова одно…

едины…

Через три или четыре часа мы, наконец, пересекли Врата Тедхара, и, перебравшись через

гору щебня, в которую была превращена восточная стена, оказались в скалистом ущелье. Пройдет

еще несколько дней, и каменные бивни Ханнарок останутся у нас за спиной. Тогда, спускаясь с

каждым шагом все ниже и ниже, мы увидим далеко-далеко впереди серо-стальную гладь Пустого

Моря, и, может быть, еще в предгорьях, уловим серный запах, который источают его мертвые

воды.

Но, пока длилась эта ночь, я думал не о цели нашего пути, а о том, что видел в крепости. За

миг до того, как Эдрик убил кадёта, наши сознания соприкоснулись — хотя и не исключено, что

мне это только померещилось. Я сомневаюсь, потому что в момент контакта произошло нечто мне

непонятное — нечеловеческая сила, которая грозила вот-вот раздавить меня, вдруг отступила.

«Ты?!  — Прошептал черный призрак. —  Нет! Не может быть…»