Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки

Они все же были мастера высокого градуса, поэтому нанесли своим профанам-соперникам удар страшной силы, а главное – с неожиданной стороны. В том же 69-м в тихой Финляндии международный лазутчик, советский гражданин, бывший зэк и мелкий фарцовщик в юности, некий Виктор Луи передал западным издательствам «мемуары Хрущева». Документ, как показало время, был в целом подлинным, но хорошо и целенаправленно отредактирован. Основная нехитрая идея «мемуаров» – разоблачение негуманного Сталина, но особенно – его антисемитизма (то, что простоватый Никита сам был грубым антисемитом, редакторов не смущало). Мировая «прогрессивная общественность» стала на дыбы: как! в Советском Союзе собираются вновь возвысить этого негодяя и антисемита?! Ясное дело, многие руководители западных компартий, а также все «прогрессивные деятели» доложили в ведомство Пономарева свое негодование. Пришлось, так сказать, согласиться с «прогрессивным общественным мнением» и реабилитацию Сталина отложить.

Нет никаких сомнений, что ведомство Андропова сыграло в этой пикантной истории некоторую роль. Ясно, что исполнителями были его профессионалы, а сам он еще не всем там овладел. Но ясно, что он этому никак не противился. Он был выдвиженцем Брежнева и попасть под начало шелепинских людей никак уж не хотел.

1969 год закончился, к несчастью для Шелепина и его сторонников, жалкой статейкой в «Правде», опрокинувшей все надежды сталинистов. В начале 70-го сусловцы извергли из своей среды двух сталинистов, занимавших ключевые посты в идеологии: зав пропагандой ЦК Степакова и председателя Госкомиздата Михайлова, а также кое-кого помельче. Все. Шелепин, Полянский и Мазуров еще ходили на заседания Политбюро, но жизнь текла уже мимо них. Вся власть в стране сосредоточилась в двух родственных центрах: Брежнева с его помощниками и Суслова—Пономарева (жены всех троих были одного происхождения).

Невидимый, но исключительно важный этот переворот оказал немедленное и очень сильное влияние на текущую идеологическую обстановку. Укрепившейся правящей группе уже не нужна стала шумная антисоветская оппозиция: как всякое общественное движение, оно могло привести Бог знает куда. Принимаются внешне жесткие меры: снят Твардовский, убраны из журнала наиболее воинственные либералы, утишается задиристая «Юность», этот бастион еврейской молодежи. Более того: резко придавили полулегальное «демократическое движение», теперь не нужна была «пражская весна» в Москве, власть находилась в надежных руках. Наиболее непримиримых диссидентов выслали в Париж, Иерусалим и Калифорнию, чтобы они тут не мутили воду своим честолюбивым нетерпением. Наконец, евреям разрешили широкий и по сути ничем не ограниченный выезд за рубеж: клапан недовольства с этой стороны был открыт полностью.

Брежнев и его группа с помощью Андропова раскидали остатки сталинистов легко и быстро. Уже в 1973-м Воронов ушел на пенсию, Шелепина задвинули в 1967-м на жалкий пост Председателя ВЦСПС. В 1976-м Полянский отправляется послом в Японию, его выводят даже из ЦК. Мазуров в 1978-м – на пенсии. Машеров 4 октября 1980 года погиб у себя в республике в автомобильной катастрофе. Такие случаи всегда порождают множество слухов, но достоверных фактов мы тут не знаем. Есть лишь следующее, бесспорное: в начале 70-х только в Белоруссии выпустили просталинский роман В. Кочетова «Чего же ты хочешь?» (В Москве воздержались от этого.) И еще: Машеров разрешал публицисту В. Бегуну издавать в Минске антисионистские книги, даже покровительствовал ему – с далекого, правда, расстояния. Никто из его коллег по Политбюро такого себе не позволял, а в Москве те книги осуждали. Наконец: на похороны Машерова в Минск поехал только М. Зимянин, не входивший даже в Политбюро (Машеров был кандидатом). Так хозяева Москвы показали, что «первый» Белоруссии их любимцем не был.

Итак, полновластным «хозяином» Кремля стал «наш дорогой Леонид Ильич». Первое время он вел себя относительно сдержанно, однако личную власть постоянно укреплял. Без серьезных политических оснований он удалил в отставку членов Политбюро Шелеста и Подгорного, многих иных. Назначал на высшие посты тоже людей ему лично симпатичных. Отметим лишь, что с Андроповым он хоть на охоту не ездил и не выпивал, но до самых восьмидесятых доверял ему полностью. Ну, о тех временах далее.

Культурные, так сказать, запросы Брежнева мало отличались от других его коллег по Политбюро. Вот Чурбанов перечисляет любимцев Брежнева в области культуры, перечень весьма выразительный: Иосиф Кобзон, Геннадий Хазанов, Алла Пугачева, Жванецкий и Петросян. Не правда ли, совсем не русско-патриотический круг «Молодой гвардии». Опять же, скажи мне, кто твой друг…