Анекдоты Омирбека

Известно, что в середине ХШ века (эпоха ЮАНЬ) в Китае происходил интересный процесс: сказители начали объединять устные сатирические и юмористические народные рассказы в устные романы. (ПАН ИНА «К вопросу о жанре книги «Речные заводи», в сборнике «Жанры и стили литературы Китая и Кореи», издание Института востоковедения Академии наук СССР, «Наука», 1969, стр. 129; О. Л. Фишман «Жанровые особенности китайского сатирического романа эпохи просвещения», М… 1966. «Тезисы докладов научной конференции «Жанры и стили литератур Дальнего Востока»).

Большие фрагменты из них записаны.

Но почему же подобные произведения народного творчества тюрок не дошли до наших дней, как дошли «Джангар», «Алпамыш», «Нарты», «Кырк Кыз», «Манас» и многие другие классические произведения фольклорного эпоса?

На мой взгляд, основных причин здесь три.

Первая – чисто техническая. Она заключается в самой природе юмора: исполнять, сказывать его гораздо сложнее, чем героику или лирику. Кроме обладания специфическими и весьма редкими способностями, сказитель должен иметь еще и особо замечательную память. Ведь если при исполнении героической поэмы или сказания какая-нибудь строка выпадет или какой-либо эпизод будет изложен с небольшим отклонением от каноничного сюжета – ничего страшного не произойдет. А если при исполнении юмористического текста теряется какая-либо строка или забывается деталь, то ее экспромтом восстановить значительно сложнее; нужно придумать что-либо столь же смешное!

Поэтому, если забывается какая-то острота, то пропадает, выбрасывается, сокращается целый эпизод. Таким образом, число анекдотов может значительно сократиться, переходя от исполнителя к исполнителю. А это, в свою очередь, сказывается и на общем впечатлении, на ценности произведения в целом.

Вторая причина – локальность, то есть ограниченность (в смысле – замкнутость, сферичность) юмористической природы национального юмора. Героическое сказание («Алпамыш», например, есть у всех почти тюркских народов) не особенно изменяется, переходя от народа к народу, – его суть остается неизменной.

Но юмористическое сказание при подобной миграции непременно понесет большие издержки, ибо то, например, что близко и понятно по характеру каракалпакам, совершенно может не вызвать смеха у туркмен или башкир. Природа юмора всегда национальнее, рафинированнее, чем природа лирической песни или героической поэмы.

Следовательно, жизненное пространство юмористического эпоса было тоже гораздо меньше, чем сфера обращения других жанров. И это не могло не Сказаться на его сохранности, на его жизнеспособности.

Причина третья – самая, может быть, серьезная: юмор и сатира всегда вызывали активное противоборство власть имущих – то есть тех самых богатеев, служителей культа, блюдолизов и прочих, и прочих, и прочих, которых высмеивали юмористы-сатирики.

Рассказывают, что один из китайских императоров XIV века запретил всякую критику в свой адрес и, подходя к этому запрету со всей серьезностью, сначала призвал всех исполнителей сатирических и юмористических произведений к своему двору, а потом, для надежности, казнил их.

Несомненно, что активная борьба против «опасного жанра» является одной из основных причин того, что до нас не дошло полностью ни одного крупного фольклорного юморо-сатирического эпоса.

6

Но осколки этих исчезнувших эпических произведений не могли пропасть бесследно. Что-то от них должно было остаться и осталось. Это, прежде всего, уже упомянутые выше цепочки анекдотов – то есть монтирующиеся друг с другом, как части одного целого, эпизоды, шутки, остроты, бывальщины. Особенно ощутимой их сюжетная связь становится тогда, когда начинается обработка материала, связанного с одним каким-нибудь событием или героем.

Так, например, в книге «Веселый мудрец» (идея создания которой возникла еще до Великой Отечественной войны и была мне подсказана Алексеем Николаевичем Толстым) я использовал путем стыковки более двухсот анекдотов о ходже, сформировав из них методом монтажа десять законченных сюжетов! Как из черепков реставратор вновь создает древнюю амфору, так из обломков рассыпавшегося юмористического эпоса были воссозданы – условно и приблизительно – какие-то его части.

В других повестях (о Нестерко, Тындалэ и Пекалэ, Кумохе, Петрушке, Хитром солдате, Алдар-Косе, Майсаре и т. д.) мною были использованы иные приемы построения сюжета, но принцип монтажной стыковки остался неизменен и всегда давал неожиданные результаты – раскрывал образы героев, обогащал действие, помогал найти внутренний ритм повествования.