ANENERBE

— Если на каждую драку выезжать, — поддержал его собеседник — мрачный тип с золотой фиксой, — бензина не хватит. А дрались свои. Все по-людски: повздорили, вышли прочь, рожу друг другу начистили и обратно зашли. Я же говорю, культурно, никто и не заметил.

— Культурно, — согласился Виталий Борисович и все же спросил: а чего повздорили?

— Они за столиком стояли, по кружке дежурной взяли. У нас, Виталий Борисович, с этим строго, на вынос — пожалуйста, но за каждым не углядишь, может, и принесли чего. А повздорили — всякое бывает, во мнениях не сошлись или слово обидное кто сказал. Разговор-то какой? Мать — перемать. Я, конечно, слежу — публика порой серьезная заходит. И на машинах приезжают, пиво-то и в самом деле неплохое. О чем говорили? О чем могут говорить мужики? Про жизнь вели беседу, начали вроде мирно, политику обсуждали, а потом гляжу… еще?

— Две, — произнес какой-то тип и уставился на Виталия Борисовича.

— Давай, Слава, не задерживай, у нас разговор с товарищем, — произнес мужчина с фиксой.

— А я чего? Я ничего, — ответил Слава и вновь зыркнул на товарища Шумного.

— Нормальный парень, только больно любопытный, кстати, он вчера тоже был. Драться не дрался, но присутствовал — рядом стоял.

— Дурак — говорит Коля, — продолжил мужчина с фиксой, — ну тот, который повздорил, — Коля. На пилораме работает, у них там фирма какая-то, двери стругают, рамы оконные. А другой, я имени его не знаю, что-то ему ответил и засмеялся. Вот и все. А потом они вышли и начистили друг другу рожи. Хотя сдается мне, повод был иной. Дурак — конечно тоже повод. Но сказано было как? Мимоходом, без всякого заднего умысла. Это прибладенные к словам цепляются, а эти обычные мужики.

— И в драку, — подвел итог Виталий Борисович.

— Мне, как понимаешь, нос совать ни к чему, — объяснил мужчина, — у меня своих забот хватает, ноги к вечеру не держат. По двенадцать часов на ногах, не мальчик. Да и подрались они где, а что рожи перепачканные, так дело личное. Главное, чтобы порядок был.

— Из-за покойника они поссорились, — прозвучал голос.

Виталий Борисович обернулся.

Слава в одиночестве пил пиво и, похоже, скучал. Публики поубавилось, а света в помещении напротив прибавилось.

— Какого покойника? — произнес товарищ Шумный и глотнул пива, чтобы заполнить образовавшуюся паузу.

— Коля сказал, видел на днях покойника. Только не в гробу, а на своих двоих, улавливаешь? Вроде, как призрак. А ему и не поверили, слово за слово — вышли переговорить.

— Ты выходил?

— А мне к чему? Кто покойника видел? Колю я знаю — болтать не будет. И в драку просто так не полезет. К чему лезть в драку без причины? Обидели его, не поверили, под сомнение поставили, а это уже серьезная причина.

— Ты его знаешь?

— А кто его не знает. Коля Сиваков, работает на пилораме, нормальный парень, кружку всегда купит — никаких проблем…

Найти Колю также не представляло больших проблем. В небольшом ангаре, упрятанном в одном из переулков рабочей окраины, стоял пронзительный вой пилы, а в воздухе кружилась древесная пыль. Несколько мастеровых, в одном из которых Виталий Борисович без труда опознал Сивакова. Дискуссия, вероятно, и в правду зашла слишком далеко, а приложился оппонент основательно — синяк получился значительный.

Пару минут Виталий Борисович безрезультатно кричал и показывал знаки — шум в помещении стоял чудовищный. И только когда на пол свалилась очередная свежевыструганная доска, удалось объясниться.

— Чего? — спросил Коля, — поговорить? Некогда мне говорить, если хозяин разрешит. Откуда я знаю, где он? Уехал или в офисе. Даст добро, поговорим. Мне с выработки платят. Сколько напилю, столько и заплатят. Ты же за меня пилить не будешь? А то давай попили, а я поговорю, — и смачно сплюнул.

Хозяин — новоявленный капиталист — к предложению переговорить с работником отнесся скептически, однако решил все же не ссориться с представителем право порядка и сдался.

— Только недолго, мы на прошлой неделе три дня стояли, заказчика подводим, едва уговорил — кругом конкуренты. Понятно, что дело важное, но и вы меня поймите, я же не могу круглосуточно сидеть в конторе.

— Пятнадцать минут, — пообещал Виталий Борисович, — со мной пройдете или бумажку напишите?

— Да бросьте вы! Говорите, но только короче.

Николай только кивнул и выключил станок, который еще некоторое время по инерции вращался и скрипел от недовольства. Сели у входа на приготовленные к отправке оконные блоки, еще пахнувшие свежей древесинной.

— Капитал давит? — для начала поинтересовался товарищ Шумный, наблюдая как Николай решил совместить полезное с приятным — доставал непослушными пальцами сигаретку.

— Прежде тоже давили, — не поддержал милиционера Сиваков, — заявление, что ли, написал?

— Меня не интересует драка и заявления никто не писал. Нет заявления.

Взгляд удивленный и не такой сердитый — можно продолжать.

— Вы говорили, видели покойника, — продолжил Виталий Борисович, — вот покойник меня и интересует.