Анфиса

На Веньку было больно смотреть – он и хорохорился, и боялся одновременно, а ещё его мучила неопределенность – сложно вот так сразу доверить жизнь своих близких другим людям. Гораздо проще самому броситься в бой с превосходящими силами – там всё зависит только от тебя, а вместо этого ему предлагали проводить какие‑то заклинания в какой‑то пещере. Я его понимал. Понимал, но ничего поделать не мог.

– Венька, – сказала Света, – помнишь, как сам говорил, что если Сашка тебе скажет, то ты это выполнишь? В лепёшку расшибёшься, но сделаешь. Вот он тебя и просит сделать так. А они позаботятся о маме, о Лёле и Соне. Я им доверяю всем. И Саше, и Василисе, и Анфисе. И верю, что все они очень хорошие люди, а я в этом никогда не ошибаюсь.

Венька всё‑таки расплакался, хотя опять сделал вид, что ему что‑то в глаз попало, потом подошёл ко мне, хлопнул меня по плечу и сказал:

– Ты извини, кабан. Мы всё сделаем в лучшем виде, не сомневайся! Просто знаешь, как обидно, когда хочется в бой, а тебя сдерживают!

– Можешь не рассказывать, мне тоже хочется в бой, а вместо этого приходится выполнять решения военного совета трёх кланов.

– Теперь уже четырёх, – добавила Василиса. – С сегодняшнего дня клан Лунного камня пополнил наш союз.

– Ладно, пошли, – сказал Венька, – не люблю долго прощаться.

– Секунду, – остановил их я, – Света, напиши записку маме, что Веньку срочно вызвали на новую работу. И чтобы она оставалась с внучками здесь и ни о чём не волновалась.

После того как гости ушли, мы убрали следы нашего пребывания на лугу и сели под Сказочным дубом, чтобы полюбоваться закатом. На самом деле для меня заход солнца, погружающегося в море, такое магическое таинство, от которого всё вокруг переполняется каким‑то древним, сильнейшим волшебством. И почему ещё никто не организовал клан, который поклонялся бы нашему светилу, утопающему в морской пучине? Не знаю, как другие реагировали на происходящее, но от солнечного заката в Лукоморье я всегда черпал огромные магические силы. Они наполняли и распирали меня изнутри, казалось, ещё чуть – и я смогу взлететь без всяких крыльев и приспособлений, почти как воздушный шарик, наполненный горячим воздухом. Может, Анфиса с Василисой тоже испытывали что‑то подобное, но я не стал их расспрашивать, чтобы не спугнуть чудо.

Глава 9

Когда солнце село, мы ушли с пляжа и направились к избушке, и только теперь я смог наконец‑таки задать Василисе вопрос, который не давал мне покоя:

– А всё‑таки что это за гостевой домик, и почему я раньше про него ничего не слышал?

– Может, мы не станем поднимать эту тему? – вздохнула Василиса.

– А почему ты не хочешь говорить? Я же здесь почти ничего не знаю, поэтому мне интересно, вот и спрашиваю у тебя.

– Хорошо, настырный ты мой, это дом моих родителей, а нашим гостям я его назвала так, чтобы они не чувствовали себя стеснёнными.

– Вот это да! А почему мы сами не живем в доме твоих родителей, а ютимся в избушке Яги?

– Баба Вера тоже настаивает, чтобы мы с тобой там жили, а я не могу себя заставить – каждый раз захожу, и слёзы на глазах. Хранительнице Заповедного леса надо всего‑навсего захотеть, и новый дом для нас с тобой тут же появится, но она упёрлась и ругается, что я превращаю родительские пенаты в музей.

– Вот это новости, оказывается, всё так просто? Без всякого проекта и волшебства захотел и получил? Это же почти перстень Желаний, а не Заповедный лес! А насчёт дома твоих родителей, ведь это когда изредка появляешься, то накатывает ностальгия, но если там жить постоянно, то обязательно пройдёт, или у тебя есть другие мотивы?

– Сашенька, а давай ты не будешь Василису об этом расспрашивать? – вмешалась в наш разговор Анфиса. – У тебя же самого родители погибли, ты‑то уж лучше других должен понимать её.

Пришлось замолчать, но для меня такое поведение моей жены всё равно казалось странным – как это можно не хотеть жить в своём доме, ведь я всегда придерживался поговорки: «Мой дом – моя крепость». Хотя если бы я сразу после смерти родителей пожил в другом месте, то неизвестно, какие бы у меня выработались комплексы. Дойдя до избушки на курьих ножках, Анфиса скромно попрощалась и пошла спать «к себе» в баню. А мне подумалось: может, вот так постепенно всё и перейдёт на дружеские рельсы?