Ангел любит лишь тебя

Каждый человек прикреплен к жизни тысячами связей. Они, будто невидимые нити, соединяют его с другими людьми – слабее или сильнее.

Одни из этих нитей всего лишь статистика, массовый материал. Продавщица в магазине не станет горевать, если ты вдруг перестанешь покупать у нее хлеб. Участковый врач не расстроится, если больше никогда не будет лечить твой насморк.

Но есть такие канаты, которые нельзя порвать незаметно. Они жизненно важны, необходимы порой больше, чем воздух. Иногда они теряются медленно, постепенно. После этого остается лишь легкая грусть, предчувствие, что, может быть, не все еще потеряно. Но бывает, они обрываются резко, и тогда с треском и грохотом мир обрушивается на тебя огромной беспощадной мощью.

…Галя теперь постоянно плакала. Перестала выходить из дома, просто сидела в кресле в комнате Юлианы, завернувшись в клетчатый плед, и смотрела фотографии, где они с Василием были вместе. Было в этом страдании столько обречения, боли и отчаяния, что, казалось, некогда беззаботная светлая и легкая девушка больше никогда не сможет утешиться.

Абрикосов запил. Он открывал бутылку за бутылкой, опорожнял стакан за стаканом. Его некрасивое лицо исказила гримаса боли и с каждой новой порцией оно все меньше походило на человеческое. Смотреть на Славу было неприятно, страшно и даже противно.

Юля плакала, разрывалась между друзьями и совершенно не знала, чем можно им помочь. А может быть, стоило помогать и ей самой?

В день похорон было холодно. Промозглый ветер пробирал до костей. Небо затянули тяжелые седые тучи. Сквозь грязный, унылый, весенний снег проступили черные проталины. Еще несколько дней назад на деревьях лежали пушистые хлопья, но теперь снег растаял, и черные ветви-руки безжизненно опустились к земле. Люди на фоне этого пейзажа казались брошенными и беззащитными.

На кладбище Юлиана крепко держала Королёву под руку. Галка выла в голос так, что Юлиана стала опасаться за ее психику. По другую сторону подруги, тихонько вздыхая и покачиваясь, стоял ничего не соображающий Абрикосов. После похорон Галя освободилась от поддерживающих ее рук и подошла к родителям Василия. Они держались отстраненно, ни с кем не разговаривая. Юлиана услышала, как мама в ответ на тихое приветствие прокричала:

– Девушка, не лезьте вы к нам со своими признаниями. Видите, у нас сын погиб.

Галя замерла на секунду, а потом неуверенной походкой вернулась к друзьям.

После похорон Галка перестала не только плакать, но и говорить. Эта тишина была для нее еще более несвойственна, чем постоянные слезы, поэтому Юлиана заволновалась еще больше. Она ходила вокруг Королёвой и пыталась ее растормошить, вернуть в прежнее состояние. Регина сказала, что надо дать Гале время пережить горе, и Юлиана оставила подругу в покое.

Юлиана и сама была не в лучшей форме – помимо грусти из-за смерти Василия и переживаний за подругу, у нее появился страх в одиночку ходить по улице, особенно если было темно. Она перестала задерживаться на работе, сразу после окончания трудового дня бежала домой. Несколько раз, когда становилось совсем невмоготу, Юля брала отгулы, стараясь поддержать подругу и продержаться самой. Тогда они с Королёвой долго пили чай, сидя на кухне и разговаривали. Казалось, подруги стали еще ближе. Горе сплотило их.

Абрикосов перестал пить и вышел на работу.

– Я понял, что если не остановлюсь, ничем хорошим это не закончится, – признался он. Они сидели за столом на кухне. Юлиана залила чай кипятком из только что закипевшего чайника и поставила френч-пресс на середину стола. Слава достал из холодильника шоколадку и на секунду замер.

– К тому же мне нужна свежая голова, – Абрикосов с хрустом разломил шоколадку на несколько кусочков и только после этого принялся вскрывать упаковку.

– Молодчина, – похвалила его Юлиана, опуская пресс и разливая чай по кружкам, – надо держаться. У тебя такая работа, что голова действительно должна быть в порядке.

– Да, но дело не в работе, – Слава отхлебнул зеленый чай из кружки с рыбками на боку и запихнул в рот огромный кусок шоколада. – Мне надо найти Васиного убийцу.

Он сказал это так буднично, повседневно, что до Юлианы не сразу дошел смысл его слов. Она вытащила из упаковки кусочек шоколадки и разломила его пополам. Одну часть отправила в рот, а другую вернула обратно. И только потом повернулась к Абрикосову.

– Подожди, Слава. Ты говоришь странные вещи. Ты что, сыщик или, может быть, супермен? Как ты, обычный человек, сможешь это сделать? Пусть преступление полиция расследует.

– Я полиции не доверяю. У нас в депо крутится один малолеток в погонах, вынюхивает, выспрашивает, а толку ноль. Ничего они не найдут, потому что это сделал кто-то из наших. В депо посторонних не пускают, тем более к поездам. Доступ к путевым шаблонам тоже только у своих. Это не пьяные выходки хулиганов или наркоманов. И не случайное происшествие. Его били, Юлиана, понимаешь, били долго, пока он не умер.

В глазах Абрикосова появились слезы. Юлиану передернуло.