Ангелочек. Дыхание утренней зари

– Простите, я задумался. Что касается вашего замечания, позволю себе не согласиться. Насколько мне известно, я вас в суд повесткой не вызывал. Поэтому я весь внимание!

Дерзость и напор этого человека произвели на Альфреда Пенсона впечатление. Словно зачарованный, он смотрел на золотое кольцо, блестевшее у посетителя на безымянном пальце левой руки.

– Что ж… Скажем так: я хочу услышать вашу версию случившегося.

– Я изложу ее с удовольствием, но пусть мои взгляды вас не шокируют. Я не безбожник, но и истинным верующим меня не назовешь. Я научился самостоятельно судить о том, что хорошо и что плохо, хотя, не стану отрицать, прочитанные мною труды философов мне в этом помогают. Трагическая история Розетты, которая, как многие скажут, словно сошла со страниц бульварного романа, по моему мнению, могла бы заинтересовать такого масштабного писателя, как Эмиль Золя. Нужда и алкоголизм толкают людей на страшные вещи… Когда Анжелина после долгих колебаний рассказала мне о Розетте, я тоже не сразу поверил, что так бывает в жизни. Но это была правда во всем своем уродстве. С тех пор я восхищаюсь Розеттой, сумевшей выстоять, несмотря на все то, что ей довелось стерпеть и увидеть, – к примеру, полуразложившийся труп своей замученной старшей сестры Валентины. И я твердо уверен, господин судья, что виновник в этом деле всего один – это отец девушки. Я знаю, что моя жена подробно изложила вам эту печальную историю. В этой связи напрашивается еще одно сравнение. Иногда перед повитухой встает выбор, кого спасать – мать или дитя, причем, заметьте, во имя Всеблагого Господа. Как вы знаете, решение в подобных случаях принимает отец. Я рос в приюте при мужском монастыре, поэтому святых текстов прочитал на две жизни вперед. Так вот, в подобных случаях Господь настоятельно рекомендует спасти дитя и пожертвовать жизнью матери. Трудный выбор! Вот и нам с Анжелиной пришлось сделать выбор, мучительный выбор. Либо мы спасаем Розетту, избавляя ее от последствий инцеста, либо оставим ее на произвол судьбы, заставив родить этого ребенка. В любом случае, господин судья, и мать и дитя умерли бы. Мы не сомневались в том, что наша протеже умертвит себя еще до родов.

– Этого могло бы и не случиться, – проговорил Пенсон. – Если бы вы не спускали с нее глаз, она бы родила и отдала свое дитя в приют!

– Я все время спрашиваю себя, почему многие так спокойно относятся к идее оставить новорожденного в приюте? А ведь этой крошке, мальчику или девочке, предстоит расти без семьи и, очень часто, без любви. Случается, сироты становятся игрушками в руках взрослых, если не работают до седьмого пота в шахтах и не умирают от голода и холода на высокогорных пастбищах, где живут годами в одиночестве, наедине со своими страхами. Но разве это важно? Главное – они живы и могут страдать!

Дрожа от возмущения, Луиджи умолк. Альфред Пенсон озадаченно уставился на свой ножичек для разрезания бумаги.

– В том, что вы говорите, есть смысл, – пробормотал он после паузы. – Я никогда не смотрел на проблему с такой точки зрения. Скажите, по вашему мнению, сможем ли мы разыскать отца девицы Розы Бисерье? Если он признается в совершенных преступлениях, это смягчит присяжных, которым предстоит судить его дочь.

– Наш адвокат полагает, что это нужно сделать. Но уже в те времена, когда умерла Валентина, сестра Розетты, состояние его здоровья было ужасным. Это была развалина, а не человек. Жандармы из Сен-Жирона так и не нашли его, поскольку, если бы это произошло, они уведомили бы об этом мою супругу.

Судья встал и подошел к окну. Тут он увидел Леонору, сидящую на каменной скамье в тени платана. Его сердце забилось, словно у влюбленного подростка.

– Когда состоится суд? – спросил Луиджи. – Нужно оформить разрешение посещать подсудимых для мэтра Ривьера, адвоката защиты.

– Полагаю, недели через две. Мэтру Ривьеру достаточно явиться в канцелярию, и он получит такое разрешение.

– Отлично! Но я хотел сказать вам еще кое-что, господин судья, как мужчина мужчине, – проговорил Луиджи сухо. – Вы исполняете свой долг, да, но отправлять Розетту в Кайенну, где она станет супругой каторжника, – это слишком! Я спрашиваю себя, есть ли в этом решении хоть намек на справедливость? Разве мало ей пришлось страдать? По моему разумению, вы попросту передаете ее в руки другому насильнику с правом делать с ней все, что ему захочется!

– Я пересмотрел свое решение относительно Розы Бисерье по настоятельной просьбе мадам Леоноры Лезаж. Вы свободны, господин де Беснак!

Луиджи вышел из кабинета. На улице свежий ветерок вернул ему бодрость. Истинная цель этого посещения и странной беседы с судьей была ему непонятна. В конце концов он решил для себя, что мсье Пенсоном, скорее всего, руководило любопытство. «Хотел посмотреть на мужа повитухи Лубе. К черту всех этих судей! Дядюшка Жан прав: почему бы не привести в исполнение наш план и не уехать за границу? Здесь Анжелина все равно не сможет практиковать, а это для нее – самое страшное наказание!»