Ангелология

— Вы что-то принесли мне, — наконец произнес Персиваль, не поднимая глаз.

— Как обещал, — ответил Верлен.

Он вытащил зажатый под мышкой конверт и с довольным видом протянул его Персивалю. Черные локоны упали на глаза.

— Священные пергаменты.

Персиваль помолчал, не зная, как ответить на шутку Верлена, и взвесил конверт на ладони. Он был большим и тяжелым, как обеденная тарелка.

— Я очень надеюсь, что мне это понравится.

— Думаю, вы будете весьма довольны. Сообщение начинается с истории ордена. Оно включает в себя краткие биографии обитателей монастыря, философию ордена францисканцев, примечания о бесценном собрании книг и картин в библиотеке СФНА и краткое описание миссионерской работы, которая проводится за границей. Я свел все источники в каталог и сделал фотокопии документов.

Персиваль открыл конверт и рассеянно пролистал страницы.

— Довольно общая информация, — небрежно сказал он. — Я не понимаю, почему вас так заинтересовало это место.

Внезапно что-то привлекло его внимание. Он вытащил из конверта пачку бумаг. Ветер трепал края листов, пока он просматривал рисунки — планы прямоугольных этажей, круглые башенки, узкий проход, соединяющий монастырь с церковью, широкий коридор, идущий от входной двери.

— Архитектурные чертежи, — пояснил Верлен.

— Что за чертежи? — спросил Персиваль, покусывая губу.

На первой странице стоял штамп с датой — 28 декабря 1809 года.

— Это оригинальные эскизы Сент-Роуза со штампом и одобрением аббатисы-основательницы монастыря, — ответил Верлен.

— Здесь есть план монастырского двора?

— И планы внутренних помещений тоже.

— Где вы их нашли?

— В архиве окружного суда на севере штата. Похоже, никто не знает, как они там оказались, и вряд ли кто-нибудь заметит, что они пропали. Проведя небольшое расследование, я узнал, что планы были переданы в округ в сорок четвертом году, после пожара в монастыре.

— Вы считаете, эти чертежи имеют какое-то значение?

— Это необычные чертежи. Смотрите сюда.

Верлен показал Персивалю нечеткий эскиз восьмиугольного строения. Сверху было написано: «Часовня Поклонения».

— Вот этот особенно восхищает. Его чертил кто-то, тонко чувствующий масштаб и глубину. Строение представлено так точно, так детализированно, вообще не похоже на остальные чертежи. Сперва я подумал, что он сюда не относится — слишком разный стиль. Но на нем стоит штамп и дата, как на других.

Персиваль вгляделся в чертеж. Часовня Поклонения была изображена очень тщательно. Особое внимание уделялось алтарю и входу. Внутри часовни было нарисовано несколько концентрических колец, одно шире другого. В центре, словно яйцо в многослойном гнезде, была золотая печать. Просмотрев все чертежи, Персиваль увидел, что печать стояла на каждом листе.

— Скажите, — он указал на печать, — как вы думаете, что она может значить?

— Меня это тоже заинтересовало.

Верлен сунул руку в карман пальто и достал конверт.

— Вот что я узнал. Это изображение фракийской монеты, пятый век до нашей эры. Оригинал был найден при археологических раскопках, которые финансировали японцы. На месте теперешней восточной Болгарии когда-то была Фракия — культурный центр Европы в пятом веке. Сама монета находится в Японии, у меня лишь ее изображение.

Верлен открыл конверт и показал Персивалю увеличенную копию изображения монеты.

— Печать поставили на чертежи за сто лет до того, как нашли монету, с которой она выполнена, да и сами чертежи просто потрясающие. В ходе расследования я выяснил, что среди фракийских монет эта — уникальна. На большинстве монет того периода изображены боги — Гермес, Дионис и Посейдон. А здесь мы видим музыкальный инструмент — лиру Орфея. В «Метрополитен-музее» много фракийских монет. Я ходил туда, чтобы на них посмотреть. Если вам интересно, они находятся в галереях греческого и римского искусства. К сожалению, ничего подобного монете с лирой там нет. Она — одна-единственная.

Персиваль Григори оперся на гладкую, слоновой кости, ручку трости, сдерживая раздражение. С неба повалил снег — огромные мокрые хлопья. Они пролетали сквозь ветви деревьев и шлепались на землю. Разумеется, Верлен не понимал, насколько монета и печать далеки от планов Григори.

— Отлично, мистер Верлен, — сказал наконец Персиваль, постаравшись выпрямиться, и серьезно и пристально взглянул на Верлена. — Но я полагаю, это еще не все.

— Не все? — растерялся Верлен.

— Чертежи, которые вы принесли, очень интересны, — сказал Персиваль, небрежно возвращая бумаги Верлену, — но в нашем деле они не понадобятся. Если у вас имеется информация о связи Эбигейл Рокфеллер с этим монастырем, я полагаю, вы пытались проникнуть туда. Есть успехи?

— Я только вчера послал запрос в монастырь. Жду ответа.

— Ждете? — недовольно спросил Персиваль.

— Чтобы попасть в архивы, нужно разрешение, — пояснил Верлен.

Молодой человек слегка замешкался, щеки чуть покраснели, на лице промелькнула озадаченность, но Персиваль уловил эти едва заметные признаки неуверенности и разозлился: