Ангелотворец

Перси какое-то время сидел в машине перед поворотом в деревню и смотрел на море. Но перед глазами у него было не море, а вся его жизнь — от прошлого до настоящего. Брат с сестрой были крайне вежливы, когда говорили с ним по телефону. Они не забывали о манерах даже в такой момент, когда, казалось бы, ничто не мешало им унижать проигравшего брата. Но Перси хорошо было известно, что скрывается за их вежливыми фразами. Злорадство. Злорадство, свойственное как бедным, так и богатым. Они выкупили усадьбу, сообщили Мэри с Чарльзом, но это их брат и так уже знал. Адвокат Бурман рассказал, что Себастиан его обманул. Теми же словами, что до этого Монссон, брат с сестрой сообщили, что усадьба будет отелем для конференций. И что они очень сожалеют, но вынуждены попросить его выехать до конца месяца. Разумеется, под присмотром юристов, чтобы Перси не прихватил с собой домашнюю утварь, по договору отходящую новым владельцам. Его удивило то, что Себастиан не побоялся приехать сегодня. Его машина обогнала разорившегося графа на пути к дому Леона. Загар, расстегнутая на груди рубашка, темные очки, зализанные волосы… Монссон выглядел как обычно. Для него в этой ситуации не было ничего из ряда вон выходящего. Только бизнес, ничего личного, как он обычно говорил. Фон Барн бросил взгляд в зеркало. Выглядел он кошмарно. Сосуды в глазах полопались от бессонной ночи в компании с бутылкой виски. Кожа имела мертвенный оттенок. Но галстук был повязан безупречно. Это дело чести. Перси вышел из машины. Бесполезно оттягивать неизбежное.

Ия прижалась лбом к прохладному стеклу. Поездка на такси в аэропорт Ландветтер займет часа два — может, больше, в зависимости от пробок, — так что можно поспать.

Она поцеловала мужа на прощание. Ему тяжело придется в одиночку, но Ия не собиралась быть там, когда взорвется бомба. Леон заверил ее, что все будет хорошо. Он вынужден пойти на это, сказал он. Чтобы обрести покой. Ей снова вспомнилась та поездка по горным дорогам Монако. Тогда он хотел ее бросить. Его слова хлестали Ию, как плетью. Муж говорил, что он изменился, что их желания больше не совпадают, что они провели вместе много чудных лет, но теперь он встретил новую любовь, и Ия тоже встретит человека, с которым будет счастлива. Она перестала следить за дорогой, чтобы посмотреть ему в глаза. И пока он продолжал нести банальщину, его жена думала только о том, скольким она пожертвовала ради этого мужчины. Когда машину занесло в первый раз, его зрачки расширились. Поток бессмысленных фраз остановился.

— Следи за дорогой, когда ведешь машину, — сказал Леон. На его красивом лице появилась тревога.

Ия не могла поверить своим глазам. Впервые за годы, проведенные вместе, она увидела на лице мужа страх. Ощущение власти над ним опьяняло. Фру Кройц надавила педаль газа и почувствовала, как тело вжимается в сиденье.

— Медленнее, Ия, — попросил Леон. — Ты едешь слишком быстро.

Она не ответила и только прибавила газу. Легкий спортивный автомобиль летел, едва касаясь асфальта. Ей показалось, что они парят в воздухе и что она наконец свободна.

Кройц попробовал было схватиться за руль, но машина завиляла, и он бросил свои попытки. Он стал умолять жену снизить скорость, но страх в его голосе только придавал ей сил. Давно уже она не была так счастлива! Наконец впереди показалось дерево, и ее словно невидимой силой потянуло к нему. Ия спокойно повернула руль и направила машину прямо на толстый ствол. Сквозь шум в ушах до нее доносился крик Леона, но она его не слушала. А потом воцарилась тишина. Он ее не бросит. Они не расстанутся. Они всегда будут вместе.

Очнувшись, Ия с удивлением обнаружила, что жива. Рядом с ней по-прежнему сидел Леон. Глаза его были закрыты, лицо — в крови. Огонь разгорался быстро. Языки пламени лизали сиденья, подбираясь к человеческой плоти. Запах горелого ударил в нос. Надо было быстро принять решение. Позволить им выжить или сгореть дотла. Женщина смотрела на красивое лицо мужа, которое уже начало пожирать пламя. И Ия приняла решение. Теперь он в ее власти. И так и было с тех пор, как она вытащила его из горящего автомобиля.

Фру Кройц зажмурилась, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. Ей не хотелось участвовать в том, что задумал Леон, но она скучала по нему и уже ждала их встречи.

Анна огляделась по сторонам. Холодное помещение, где их заперли, освещала электрическая лампочка без абажура. Пахло землей и какой-то гнилью. Они с Эббой попытались открыть дверь, но безуспешно. Она была заперта. Вдоль стены стояли большие ящики с железными замками, и над ними висел флаг. Именно его они и увидели первым, когда зажегся свет. Он потемнел от влаги и плесени, но свастику на красно-белом фоне различить было можно.

— Может, там есть какая-нибудь одежда? — спросила Эбба. — Ты вся дрожишь.

— Да что угодно. Я умираю от холода.