Ангелотворец

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть, кто это. Он по голосу узнал Йозефа Мейера. После стольких лет Йозеф снова был здесь.

Паула Моралес любовалась сверкающей водой фьорда и наслаждалась солнечным теплом. Накрыв живот ладонью, она улыбнулась, почувствовав, как брыкается внутри ребенок.

— Думаю, время поесть мороженого, — объявил Бертиль Мелльберг, вставая. Взглянув на Паулу, он предостерегающе поднял палец вверх. — Ты ведь в курсе, что нельзя выставлять живот на солнце?

Та удивленно проводила его взглядом.

— Он так шутит? — спросила она у матери.

Рита усмехнулась:

— Это он не со зла.

Паула фыркнула, но прикрыла живот шалью. Тут к ней подбежал голый Лео, но Юханна вовремя поймала его.

— Она права, — сказала она. — Ты можешь заработать пигментные пятна.

— Пигментные пятна? — удивилась Паула. — Но я и так смуглая!

Фру Мелльберг протянула ей крем с защитным фактором тридцать.

— Когда я ждала тебя, у меня все лицо было в пигментных пятнах. Так что лучше не возражай. Зато нам с тобой не нужно загорать. У нас всегда прекрасный оттенок загара, — улыбнулась она.

— Но лучше бы Бертиль от меня отстал, — посетовала ее дочь, втирая крем. — Недавно я поймала его на чтении моих журналов для беременных. А позавчера он приволок домой банку с биодобавкой омега-3. Он прочитал в одном из журналов, что это необходимо для нормального развития ребенка.

— Он так счастлив. Пусть порадуется, — сказала Рита, принимаясь уже второй раз за пару часов смазывать Лео кремом от солнца. Мальчик унаследовал чувствительную белую кожу Юханны и быстро сгорал на солнце.

Паула задумалась: в кого пойдет ее ребенок — в нее или в анонимного донора? Самой ей это было неважно. Лео был их с Юханной общим сыном, и то же самое будет и с новым ребенком. Все остальное не имеет значения.

Из задумчивости ее вырвал крик Мелльберга:

— А вот и мороженое!

Рита подозрительно посмотрела на мужа:

— Надеюсь, себе ты не купил?

— Только один маленький «Магнум». Я же хорошо себя вел всю неделю!

Он подмигнул жене, но та не поддалась на эту уловку.

— Тебе нельзя, — спокойно сказала она, забрала у мужа мороженое и выбросила в мусорную корзину. — Так что ты говорил про хорошее поведение?

Бертиль сглотнул:

— Ничего…

— Ты же знаешь, что сказал доктор. Ты в группе риска. Можешь и диабет заработать, и удар получить.

— Но один «Магнум» вряд ли ухудшил бы ситуацию. Жизнь дана нам для того, чтобы жить, — пробурчал мужчина, раздавая мороженое.

— Осталась одна неделя до конца отпуска, — пожаловалась Паула, щурясь от солнца и облизывая свой рожок.

— Я не хочу, чтобы ты работала, — заявила Юханна. — До родов осталось совсем немного. Я уверена, что тебе дали бы больничный, если бы ты настояла. Тебе нужен отдых.

— Эй вы, — перебил их Мелльберг. — Я все слышу. Не забудьте, что я начальник Паулы. — Он почесал редкие седые волосы. — Но я с ней согласен. Тебе не стоит работать.

— Это мы уже обсуждали. Я с ума сойду со скуки, если буду сидеть все время дома. К тому же в участке сейчас тихо, — запротестовала Паула.

— Как это тихо? — удивилась Юханна. — Сейчас же самый горячий период. Пьяные драки и все такое.

— Да, но расследований-то у нас сейчас нет. Обычные летние взломы и драки, да. Плевое дело. И мне не нужно ездить на задания. Я могу заниматься бумажной работой в участке. Так что не ной. Я беременна, а не больна.

— Посмотрим, — сказал Бертиль. — В одном ты права: сейчас в участке спокойно.

В годовщину их свадьбы Йоста Флюгаре принес цветы на могилу Май-Бритт. За неприметной могилкой он ухаживал из рук вон плохо, но не потому, что не любил жену или имел что-то против нее. Они прожили вместе много счастливых лет, и Йоста по-прежнему скучал по супруге. Каждое утро он просыпался с мыслью о покойной Май-Бритт. Но все же он привык к жизни вдовца, и ему казалось невероятным, что когда-то он мог делить с кем-то свой маленький дом. Впрочем, то, что Флюгаре привык к одиночеству, не означало, что его все устраивало в жизни. Присев на корточки, он провел рукой по буквам, вырезанным на надгробном камне. Имя их сына. Фотографии там не было. Они с женой думали, что еще успеют его сфотографировать, и не сделали этого при рождении. И когда он умер, его тоже никто не сфотографировал. Тогда это было не принято. Люди считали, что такое несчастье надо забыть и жить дальше. Когда Йоста и Май-Бритт в шоке покидали больницу, врачи посоветовали завести нового ребенка как можно скорее. Но у них ничего не вышло. У них была только девочка. Так они ее и звали — Девочка. Возможно, им стоило оставить ее у себя, но тогда их горе было слишком велико. Им казалось, что они не смогут дать ей того, в чем она нуждалась. Это Май-Бритт принимала решение. Йоста осторожно предложил оставить девочку у них, но супруга полным горечи голосом ответила: «Ей нужны братья и сестры». И малышка исчезла. Они больше не заговаривали об этом, но Флюгаре так и не смог ее забыть. Если бы он получал крону каждый раз, когда вспоминал девочку, то был бы уже миллионером.