Ангелы Монмартра

– Нет, Андрей. Мы не вмешивались. Настоящая воля провидения, в чистом виде… Вернемся чуть назад. К чести Светланы, она не сбежала от Санжарова. Она ушла после долгого и трудного разговора. Ей пришлось напомнить мужу слова, сказанные в храме перед венчанием: она всё равно покинет его, ведь им не суждено быть вместе. Тогда Санжаров согласился в надежде, что Светлана сама вскоре забудет об этом. Теперь же у него не осталось выхода, исчерпались все разумные доводы. Он вынужден был смириться и отпустить ее. Что было дальше со Светланой, она рассказала тебе сама. А Санжаров… Он бродил по дому и повторял: меня бросила жена. Одиночество вновь начинало сводить с ума. Через несколько дней, когда он осушил неизвестно какую по счету бутылку, ему вдруг показалось, что его тоже кто-то ждет, что это знак судьбы. Он собрал сбережения, наскоро побросал вещи в чемодан и отправился на железнодорожный вокзал. Ему хотелось ехать куда угодно, в любую часть мира, только бы не оставаться в опустевшем доме. Он пил много и самозабвенно. Где его носило, в каких местах он оказывался за эти месяцы, трудно перечислить. Денег у него почти не осталось, багаж давно был утерян или кем-то украден, одежда приходила в негодность. Он уже выглядел, как нищий. Несколько раз ему предлагали милостыню.

– Как странно, – пробормотал Анж, – я не могу представить его таким…

– Рассудок возвращался к нему всё реже. Однажды, после очередного провала в памяти, он обнаружил себя замерзающим на скамейке посреди жестокой ледяной метели. Улица была темной и безлюдной. Санжаров понял, что не может пошевелиться, что ему становится всё теплее и уютнее. Он также понял, что это конец.

– Я чувствовал подобное. Мне приходилось медленно умирать, – нахмурился Анж. – Кристелла, я знаю: сначала засыпает душа, потом немеет тело. Последним гаснет сознание, медленно, словно кто-то прикручивает фитиль в керосиновой лампе.

– Но ты выжил и не сошел с ума. Тебя спас – снова! – образ Светланы. Он в нужное время вырвался из умирающей памяти, как самое важное, самое драгоценное в твоей жизни. У каждого есть такое воспоминание. Оно может спасти, даже если твой ангел-хранитель отвернется. Но могут вступить в игру и иные силы, которые решат использовать тебя в собственных целях.

– Но что спасло Санжарова?

– Его спас клоун.

– Извини, я ослышался…

– Клоун. Санжаров почти окоченел и посчитал его явление предсмертным бредом. Но клоун был. Он медленно шел к Петру сквозь снежную бурю и с каждым шагом бил в большой барабан. Через некоторое время Санжаров узнал его… Тело, как бочонок, тонкие и длинные руки и ноги. Костюм сшит из красной и желтой половин. Ботинки узкие, с тяжелыми шарами вместо носов. Голова маленькая, буквально растет из плеч, на лысине треуголка с разноцветными помпонами. Только лицо клоуна невозможно рассмотреть. Его глаза словно путешествуют по лицу: то выше, то ниже, то сдвигаются едва ли не вплотную, то разбегаются в стороны…

– Странно. Ты говоришь, Санжаров его узнал?

– Да. Петр с детства увлекся филокартией. Однажды добрый старичок, который жил с ним по соседству, подарил ему две открытки. На одной была отпечатана «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи, а на другой клоун с огромным барабаном. Как говорится, от великого до смешного… С тех пор коллекция Санжарова состоит из репродукций картин на библейские мотивы и из забавных цирковых этюдов.

– Тем не менее спасла его не Мадонна…

– О, да. Представь, под видом клоуна его спас ангел. Да-да, случаются и такие метаморфозы. Я знаю об этом ангеле только то, что он один из офаним… Понимаешь, ангелов столь великое множество, что всех не знаю даже я. Но эти особые. Они огненные колеса Меркавы, колесницы Господней. В своем истинном обличьи они гигантские, круглые, и при этом сплошь покрыты глазами.

– Такое привидится в бреду, – передернул плечами Анж.

– Но ты не знаешь, как выглядит Абраксас. Тебе не ведома сущность Метатрона. Есть такие, что усядутся на острие иглы. Иные столь велики, что могут закрыть собой зодиакальный круг. И все идеальны. Господь создал предвечный мир и совершенствовал его до бесконечности. Я думаю, Ему однажды надоело играть с Собой в поддавки и творить только шедевры. Тогда Он создал человека, существо, которое с одинаковым успехом может пасть или возвыситься. У вас всегда было право выбора. Что же касается различия ангелов… Ты видел рога керубов. Сообщу тебе, что и у меня два облика – человеческий и львиный. И, как ни странно, оба истинные, – Кристелла коротко рассмеялась. – Что касается спасителя Санжарова, то он как бы запасное колесо. У Меркавы восемь постоянных колес, которые называются гал-галим. Именно на них приходится вся тяжесть Престола Господнего. Кроме того, они обязаны петь кедуссу, вечный гимн славе Творца. Офаним же, «многоокие», готовы их подменить всегда… уж и не знаю, в каком случае. Это к теме неисповедимости путей. А пока не настал их черед, офаним часто бывают посланниками по самым различным поручениям.

Кристелла помолчала, чтобы Анж хоть немного разобрался в услышанном.