Ангелы не осуждают.

Настасья быстро забежала в первую комнату – ничего. Строительный мусор и пыль. Во втором помещении около оштукатуренной на чисто стены она увидела старый неказистый школьный рюкзак и многочисленные коробки с какими-то вещами. Быстро порывшись, нашла пару теплых мужских свитеров, красивый подростковый непромокаемый дождевик, пахнущую резиной дешевую скатерть, несколько пар вязанных шерстяных носков, длинный ярко-оранжевый шарф и новый, аккуратно упакованный в магазинную сумку плюшевый плед. Плохо соображая, Настасья еле-еле запихала одежду в рюкзак и выбежала в холл. Через секунду там же показался и Толя.

– Я нашел пару консервов, какое-то сухое печенье, зажигалку, перочинный нож и моментальные макароны. Строители, видимо, себе оставили. Воды набрал в бутыль, кружку прихватил и, вот, рулон какой-то строительной клеенки. Дом еще не жилой. Больше взять нечего,– Толя потряс клетчатой сумкой «челноков». – Настасья что-то мне тревожно. Поторопимся.

– И мне. Не ной, Толя. Бежим к выходу.

– Зачем к выходу? – Толя покрутил у виска. – Дверь по-любому закрыта. В окно надо вылезать.

Настасья с Толей, таща драгоценную поклажу, кинулись в комнату.

– Знаешь, – внезапно остановился Толя. – Давай полезем в боковое окно, чтобы на похитителей не наткнуться. Как на земле окажемся, сразу за кусты, что растут около забора, прячься. Листьев еще много и нас за ними не увидят.

– Голова! – Настасья поторопилась в боковую от центра комнату и открыла створку окна. – Лезь первый и принимай вещи.

Толя неловко забрался на высокий пыльный подоконник и, тихо ругнувшись, спрыгнул вниз.

– Ты как? – высунувшись, спросила Настасья. – Высоковато.

– Нормально. Бросай сумки. Да, не все сразу, а по одной. Теперь сама прыгай!

Настасья осторожно забралась на подоконник, уцепилась руками за край и опустила ноги. Почувствовав, что Толя поддерживает их, разжала пальцы. Через мгновение она стояла на плохо укатанном грубом гравии.

– Хватай сумки и в кусты! – скомандовал Толя. – Не хватало еще попасться на глаза.

Настасья проворно нырнула между веток и выдохнула. Можно расслабиться! Глянула на место заточения – большой кирпичный дом в стадии завершения строительства. Немытые, мутные стекла окон, недоделан фасад, кое-где возвышаются строительные леса, ярко-коричневая крыша, покрытая дорогой финской. Чей это дом? Почему их привезли именно сюда?

– Чего замерла-то? – прошипел Толя. – Надо выход искать. Дырку какую-нибудь в заборе.

– Да откуда в новом заборе дырка? – резонно ответила Настасья и показала на тянущийся по всему видимому периметру участка высокий красный профнастил.

– Надо искать. Тут высота метра два с половиной. Не меньше. Пока переползем через ворота, нас сто раз поймают.

– А пока будем искать дырку – ночь наступит! – стояла на своем Настасья. – Кстати, сколько времени?

– Полшестого вечера. Смеркаться начинает.

– Значит, здесь мы пробыли больше пяти часов. Интересно, далеко ли до города?

– Вот выберемся отсюда и узнаем.

Перебранка быстро закончилась. Большие серые ворота забора стали медленно, поскрипывая, открываться.

– Прячемся и бегом к воротам, – Толя низко пригнувшись, буквально потащил Настасью за воротник. – Да, ниже, ниже наклоняйся.

Они стояли недалеко от ворот и боялись даже дышать. Толя, округлив глаза, приложил палец к губам. Если пикнешь – найдут. А Настасье очень хотелось жить, выйти замуж, родить детей и прочее. Поэтому приходилось слушаться бывшего одноклассника. Мужик, как ни как!

Ворота полностью открылись, и в проеме показался большой черный внедорожник.

«Тьфу ты! Прямо фильм про гангстеров. Не хватает теперь еще парочки уголовников с автоматами Калашникова наперевес».

Стоило машине въехать в ворота и покатиться к дому, Толя резко активизировался.

– Когда я скомандую, быстро бочком, притворившись приведением, выскакиваем за забор. Потом бежим, не оглядываясь, куда глаза глядят. Готова? Еще секунду. Бежим.

6.

Владислав Игоревич Семечкин напряженно глядел в окно. Сегодня броское золото растущего под окном небольшого скверика совсем не радовало. Казалось, что есть прекраснее сочетания голубого перламутра чистого осеннего неба и желто-красного фейерверка сентябрьской листвы? Глянешь – и печали прочь. Наслаждение, отдохновение и теплая печаль усталого вечера. В голове сразу картинные нежные пасторальные, мечты о теплом пледе, камине, бокале хорошего красного терпкого вина и успокаивающих объятиях любимой женщины.

Но не сегодня.

Владислав Игоревич встал, нервно посчитал шаги по кабинету, решил даже выпить чай, а потом передумал. Не до чая. Подергал «мышкой» компьютера, открыл почту и матерно выругался сквозь зубы. Сообщение от Алексея. Снова и снова. Никак не угомониться, сволочь. Пока была жива Оленька, конфликты утрясались само собой. Она умела уговаривать, упрашивать тихо, спокойно, без скандалов. «Потерпи, я сама поговорю. Скоро это закончится. Не волнуйся, оно того не стоит». И олигарх Семечкин успокаивался, проблема действительно ненадолго решалась.