Ангелы приходят всегда

Выходя из магазина с пластиковым пакетом, в котором приятно позвякивали две бутылки «Советского шампанского», «серый человек» заметил скопление людей около своей машины, запаркованной на обочине дороги, под столбом (теперь ему полагалась служебная машина, но он сразу объявил, что будет пользоваться своей, частной).

«Серый человек» прибавил шаг. Растолкав зевак, он сам чуть не разинул рот от удивления. Крыша его машины прямо над водительским местом была пробита насквозь. Ее пробил здоровенный рекламный щит, упавший со столба углом вниз. Щит торчал на две трети из машины. На нем были изображены ручные часы, бросалась в глаза надпись: «Время выбирать пришло!»

Глава пятьдесят четвёртая

ЗОЛОТЫЕ ПАМЯТНИКИ

Если сбился с пути, если тьма впереди,

если в злую попал западню,

если жизнь и судьба зло смеются тебе,

то приди, приди ко Христу.

Взгляни на Голгофу, взгляни на Голгофу,

невинная кровь течёт со креста.

Взгляни на Голгофу, взгляни на Голгофу,

и в сердце найдёшь покой у Христа.

(«Трубный Зов»)

Иеромонах Антипа и Антон Петрович только что пришли в горную пустынь и сушились у костра, обувь и одежда вымокли после трудного перехода по весеннему лесу. Иеромонах менял вымокший подрясник на сухой, раздевшись по пояс. Антон Петрович заметил у него на груди наколку «Жизнь анархиста – копейка» и попытался пошутить по этому поводу:

– У вас здесь лозунг такой?

Отец Антипа без тени улыбки ответил:

– Нет, мы здесь в основном все монархисты, а это я в зоне выколол.

– В зоне? А у вас здесь что, монахи все со сроками? Других не принимают?

– Других принимают, но другие не так часто приходят, – ответил иеромонах. – Кто больше любит Бога? Тот, кому больше прощено. А те, кто в белых сорочках, они ведь себя виновными ни в чем не считают, как говорится, «не пойман – не вор», вот и не спешат в монашество. Да ты не пугайся, папаша, с отсидками у нас встречаются нечасто, а вот, кто жизни каленой попробовал – таких много. Но есть и ангелы. Наш старец, например. Или вон Сашка, – он кивнул на розовощекого послушника, тащившего к костру хворост.

– Скажи, Антипа, а что за странное имя у вашего старца? Не выговоришь…

– Салафиил. Так зовут одного из архангелов. Он – покровитель молитвы. Так и наш старец посвятил всю свою жизнь умному деланию и непрестанной молитве. С чем это сравнить? Вот, ты – бывший военный. То есть сначала где-то учился, потом практиковался, потом опять учился, приобретал опыт, делал ошибки, имел успехи и так всю жизнь. И наш старец всю жизнь так же, но только не в военном деле, а в молитвенном.

(При знакомстве Антон Петрович представился отставным военным, не уточняя, что он из органов.)

– Интересные вы люди, – вздохнул генерал. – Ну, я, допустим, пенсию заработал, а он что?

– Он-то?.. Радость души. Это, папаша, побольше, чем любая пенсия. Ладно, пойдем, я тебя познакомлю с батюшкой. У него как раз люди собрались…

Познакомившись и пообщавшись с отцом Салафиилом, Антон Петрович испытал примерно те же чувства, что испытывали до него тысячи людей всех эпох, знакомившиеся со старцами. Родной, близкий, простой, открытый, добрый, мудрый, свой, – такие слова он мог бы сказать про батюшку. Генерал «плавал» в православных понятиях, не был знаком с догматикой и обрядами, но его сердце уже заговорило, уже стало подавать сигналы жизни, как ожидающая спасения полярная станция, затерянная во льдах.

Особенных вопросов у него не было. Он многое не понимал из монашеских разговоров, но слушал и впитывал, поражаясь тому, что за всю жизнь ни разу не пересекался с Божьими людьми и даже не подозревал, что где-то есть иные люди и иная жизнь…

– Обычно на Страстной седмице погода суровая, а в этом году, смотри-ка, распогодилось. Вон, вечерняя заря какая долгая, – благодушествовал отец Салафиил.

– Это потому, что Пасха поздняя, все же вторая половина апреля на дворе. Но, погодите, сегодня только понедельник. Страстная седмица еще даст о себе знать, – не в такт старцу, заунывно рассуждал монах Иоанн.

– В Чистый четверг, отцы, – обратился к присутствующим старец, – поусерднее помолимся за митрополита Лавра, пусть душа его очистится… Это его сороковины. Трудно без него Зарубежной Церкви, да и всем православным. Так вот бывает: один человек ушел, а тысячи осиротели. Зато теперь ему «оттуда» будет легче всем помогать…

Старец помолчал. Потом, мягко улыбаясь, обратился к генералу:

– Антон Петрович, можно вас спросить?

Тот немного смутился:

– Да, конечно.

– Скажите, а чего ждать от нового президента?

Генерал смутился вконец:

– Так ведь я не был близок к верхним эшелонам, так сказать. Я ведь, что?.. Ну, я думаю, Церкви хуже не будет. А вы как думаете?