Англия и европейское содружество

Мне приходилось часто объяснять эту ситуацию в Восточной Европе, потому что ее жители находятся в аналогичном положении. Возьмем поляков. Они не хотят присоединяться к Европейскому Союзу, так как знают, что это разрушит их сельское хозяйство, которое является становым хребтом ее экономики. Они знают, что это будет еще одно сверхгосударство, поставленное над ними, а им только что удалось с большими жертвами избавиться от предыдущего. Но, тем не менее, все устроено таким образом, что у них нет выхода. Что же делать? Обратиться на Восток? К коммунистам? К Путину? Нет, все мы хотим присоединиться к Европе, что бы это ни значило. Я всегда спорил с ними по этому поводу, и они выдвигали то же самое предложение: мы будем действовать изнутри. Поляки, в частности, говорили мне — и они, может быть, были, на самом деле, правы — если Польша присоединится к Европейскому Союзу, она разрушит его очень быстро. Наверное, это так, но мне очень жаль Польшу.

В: Как вам удается привлечь общественный интерес?

О: Я пытался помочь австрийцам, когда они хотели провести референдум по вопросу о выходе из Европейского Союза. Вы помните, примерно полтора года назад у них была такая идея, и они пригласили меня провести с ними этакий семинар и объяснить им, как это организовать. Я приехал и решил проверить, как они этим занимаются. Уныло выглядевшие молодые интеллектуалы ходили по улицам Вены и раздавали листовки. У них был очень скучающий вид, и, конечно, люди вежливо брали у них листовки, но дальше этого дело не шло. Вечером, когда от меня требовалось дать им нечто вроде совета, я сказал им: «Господа, если вы не получаете от этого удовольствия, какой другим прок от всего этого? Так дело не пойдет. Вам надо придумать что-нибудь более веселое. Что, если напечатать фальшивые евро? Как насчет того, чтобы задействовать ваши фиакры?» Вы ведь знаете, что Вена знаменита своими старинными экипажами с лошадьми, которые до сих пор используются как такси в дань традиции. Я сказал им: «Возьмите их все на прокат и устройте по всей Вене процессию с разнообразными плакатами. Надо проявить изобретательность, именно это нужно для хорошей кампании. Вам нужно привлечь внимание масс-медиа, они не придут к вам сами, вы должны завлечь их. Если мы, например, сделаем плакаты с надписью „EUSSR“, разве это будет плохо? Это будет здорово, это хорошо звучит, это привлечет внимание людей и заставит их задавать вопросы».

В: Следует ли устроить судебный процесс над советским коммунизмом?

О: Именно этого я хотел в 1991 году, когда после того, как закончился неудачей августовский путч, я приехал в Москву, чтобы убедить новое российское руководство провести такой суд. В то время это можно было сделать сравнительно легко, устроив суд над заговорщиками. Не требовалось проводить массовых арестов, нам не нужен был Гулаг, я не думаю, что следует устанавливать вину каждого, потому что в тоталитарном государстве каждый виновен до определенной степени, так что такая задача не ставилась. Но нужно было обнародовать все их преступления, открыть их архивы, устроить публичный суд над их системой и заклеймить ее раз и навсегда как преступную. Такова была моя цель.

Мне удалось убедить почти всех, кроме Ельцина. Он, будучи сам старым партийным аппаратчиком, сказал: «Нет, ни в коем случае». После этого все пошло по нисходящей. Это был уникальный момент, когда мы и в самом деле могли сделать это, и сделать без особого напряжения, и многие требовали этого. В тот момент в Восточной Европе и в России идея такого суда воспринималась с большим энтузиазмом. Сегодня это становится все более и более трудным. По мере того, как события того времени уходят в прошлое, люди становятся все более озабоченными текущими проблемами, трудностями, коррупцией, мафией. Они не могут помнить всех преступлений, которые были совершены против них за 50 лет. И становится все менее и менее вероятным, что мы еще при нашей жизни станем свидетелями такого суда.