Английская тайна

Например, чуть ли не на второй день своей английской жизни Сашок попал впросак, когда, изучая альбом семейных фотографий (важнейший – и совершенно обязательный шаг в налаживании тесных, неформальных отношений с английскими родственниками), откровенно отозвался о габаритах тетушки Лиз.

А как долго он не мог запомнить, что крышку унитаза нужно обязательно опускать после каждого пользования туалетом. Или что задавать вопросы о стоимости дома или заработной плате – признак самого дурного воспитания, в то время как цены на продукты питания и жалобы на дороговизну – наоборот, вполне допустимый предмет беседы. Просто даже номер три (или четыре) после погоды, летнего отдыха и проблем общественного транспорта.

А еще Сашок сглупил, притащив с собой из Москвы тапочки – никто, кроме него, при входе в дом обувь не переодевал, а его упорное следование этой русской привычке воспринималось как вызов.

Кроме того, он был виновен и в других, более фундаментальных грехах. Так, он долго не понимал, что на вопрос «хау а ю?» (как дела, то есть) можно отвечать лишь короткой фразой (на выбор – «ай эм файн, фэнк ю!» или «куднт би бета!» или «нот ту бэд!»). То есть в любом случае, вне зависимости от реальности, надо утверждать, что у тебя все «хорошо», «отлично», «лучше не бывает» и так далее. И обязательно благодарить за вопрос. Жалобы на жизнь в ответ на «хау а ю» считаются совершенно неприличными, а подробные рассказы об обстоятельствах существования – признаками интеллектуальной неполноценности.

Теперь Сашок чуть ли не каждый вечер «с отвращением листал» свою английскую жизнь. Нет, на самом деле все было не так уж ужасно, ну и что, что показался вновь обретенным английским родичам этаким Иванушкой-дурачком! Ничего страшного: во-первых, англичане привычны к разного рода эксцентрике, и для них этот русский народный персонаж в диковинку, а значит, не только раздражает, но и развлекает. Во-вторых – и это важнее, – люди они скорее добрые и явно подтверждают известную поговорку о различии между французами и британцами, ту самую, которую не оценила почему-то Анастасия, а зря. Ведь это немаловажно, что, в отличие от своих соседей с другой стороны Английского канала (или Ла-Манша, как имеют наглость называть его лягушатники), британцы иностранцев жалеют, а не презирают. Представляете, действительно, какой ужас: взять и родиться не англичанином!

Иногда Сашку до того была неохота идти в дом общаться с Джоном и Мэгги, что его тянуло даже спрятаться до ночи в саду, благо там было где. Сад у Мэннингов был по российским понятиям большой, а по местным, британским – довольно обыкновенный, соток так примерно двадцать. По некоторым смутным намекам Сашок догадывается, что его «родители в законе» легко могли позволить себе купить дом побольше и в более шикарном районе, особенно на пике карьеры Джона в лондонском Сити. Ведь он был там порядочной шишкой (какого размера, Сашок, впрочем, точно не представлял, его попытки прояснить историю карьеры тестя натыкались на стойкое сопротивление – Джон отшучивался, называя себя «винтиком гигантской финансовой машины»). Как бы там ни было, Мэннинги привязались к дому, приобретенному тяжким трудом в бедной юности. Явление, кажется, очень распространенное среди представителей среднего класса и даже среди «аппер-мидлов» – его верхней части. И город им тоже почему-то безумно нравился. «Меня увезут из Фолкстона только в ящике», говорил иногда Джон. «А я больше всего люблю наш сад», – проникновенным голосом добавляла Мэгги.

Сашок понимал, что сады занимают в национальном сознании какое-то особое, почти мистическое место. И что, с подозрением обычно относясь к иностранцам, англичане готовы многое простить за понимание садовых страстей. Покажите, что вы страстный садовод, что разбираетесь в растениях – и самое искреннее и глубокое уважение вам обеспечено. А ваша национальность и происхождение потеряют почти всякое значение.

Он, без сомнения, красив и любовно ухожен, этот сад. Самая его большая, дальняя часть, упирающаяся в соседскую стенку, вмещает травяной газон, розарий, огненно-оранжевые кусты, обрамляющие сад по бокам (как там бишь они называются? Сашок опять забыл).

Там же имеется «шед» – сарайчик, очень симпатичный, в котором содержится всякая садоводческая утварь и где Сашок с Анной-Марией оборудовали импровизированный салон – два раскладных деревянных стульчика с крохотным столиком между ними. Туда они иногда убегали «покурить» – то есть на самом деле просто прятались от Джона, Мэгги и гостей, когда хотелось побыть вдвоем.

А еще прямо к дому примыкает отделенная живой изгородью часть – как бы патио с большим металлическим зеленым столом и стульями – здесь семейство вкушает воскресные обеды в хорошую погоду.