Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров

I have said that the sole effect of my somewhat childish experiment (я говорил, что единственный результат моего несколько детского эксперимента) – that of looking down within the tarn (с заглядыванием вниз в пруд; tarn – каровое озеро, маленькое горное озеро) – had been to deepen the first singular impression

(был – углубить первое странное впечатление). There can be no doubt that the consciousness of the rapid increase of my superstition (не может быть сомнения, что осознание быстрого роста моего суеверного чувства) – for why should I not so term it (ибо почему бы мне не назвать его так)? – served mainly to accelerate the increase itself (послужило главным образом /тому, чтобы/ ускорить сам этот рост). Such, I have long known, is the paradoxical law of all sentiments having terror as a basis

(таков, я давно знаю, парадоксальный закон всех чувств, имеющих страх в качестве основы).

I have said that the sole effect of my somewhat childish experiment – that of looking down within the tarn – had been to deepen the first singular impression. There can be no doubt that the consciousness of the rapid increase of my superstition – for why should I not so term it? – served mainly to accelerate the increase itself. Such, I have long known, is the paradoxical law of all sentiments having terror as a basis.

And it might have been for this reason only

(и могло быть по этой лишь причине), that, when I again uplifted my eyes to the house itself, from its image in the pool (что когда я снова поднял глаза на сам дом от его образа = отражения в пруду), there grew in my mind a strange fancy (в моем уме выросла = зародилась

странная фантазия) – a fancy so ridiculous, indeed (фантазия, поистине, столь нелепая), that I but mention it to show the vivid force of the sensations which oppressed me (что я упоминаю ее лишь для того, чтобы показать живую силу ощущений, которые охватили меня; but – но; только, лишь; to oppress – подавлять, охватывать).

And it might have been for this reason only, that, when I again uplifted my eyes to the house itself, from its image in the pool, there grew in my mind a strange fancy – a fancy so ridiculous, indeed, that I but mention it to show the vivid force of the sensations which oppressed me.