Английский с Г. К. Честертоном. Случаи отца Брауна

 I solemnly believe that in some ecstasy of noble thoughts she attempted the miracle. Her will, or faith, must have failed her at the crucial instant, and the lower law of matter had its horrible revenge. There is the whole story, gentlemen, very sad and, as you think, very presumptuous and wicked, but certainly not criminal or in any way connected with me. In the short-hand of the police-courts, you had better call it suicide.

I shall always call it heroic failure for the advance of science (я всегда буду называть это неудачей при героической /попытке/ продвинуть науку вперед; to fail – не удаваться; терпеть неудачу) and the slow scaling of heaven (и постепенно добраться до неба;

slow – медленно; to scale – подниматься, взбираться; scale – чаша весов; ступень /занимаемая в той или иной иерархии/, уровень развития /по той или иной шкале/).”

It was the first time Flambeau had ever seen Father Brown vanquished (это был первый раз, когда = впервые Фламбо видел отца Брауна побежденным). He still sat looking at the ground

(он все так же сидел, смотря в пол), with a painful and corrugated brow, as if in shame (и болезненно морщась, будто от стыда; brow – бровь; выражение лица /поэт./; to corrugate – морщить /кожу/). It was impossible to avoid the feeling (невозможно было избавиться от ощущения; to avoid – избегать, уклоняться)

which the prophet’s winged words had fanned (навеянного крылатыми словами пророка; to fan – обмахивать /веером/; раздувать, разжигать), that here was a sullen, professional suspecter of men (что вот, угрюмый человек, который занимается тем, что подозревает людей: «подозреватель»; professional – профессиональный; имеющий профессию или специальность; to suspect – подозревать) overwhelmed by a prouder and purer spirit of natural liberty and health

(побежден гордым и чистым духом подлинной: «естественной» свободы и здоровья; to overwhelm – ошеломлять, поражать; подавлять, сокрушать).

 I shall always call it heroic failure for the advance of science and the slow scaling of heaven.”

It was the first time Flambeau had ever seen Father Brown vanquished. He still sat looking at the ground, with a painful and corrugated brow, as if in shame. It was impossible to avoid the feeling which the prophet’s winged words had fanned, that here was a sullen, professional suspecter of men overwhelmed by a prouder and purer spirit of natural liberty and health.