Английский сад. 2. Тернистая дорога

Противник предпринял еще несколько безуспешных попыток полностью блокировать Мадрид, но мятежникам уже стало ясно: воина продлится дольше, чем они хотели. Радиосообщения той кровавой зимы вошли в историю четкими строками. Шпионаж, саботаж и диверсии в Мадриде действительно достигли серьезного размаха, несмотря на репрессии. Сотни людей захватывали на улицах и отправляли на расстрел. После взятия франкистами Малаги в феврале 1937 года яростные попытки захватить поскорей Мадрид решили оставить до лучших времен. Вместо этого националисты устремились на север: громить основные промышленные районы Республики. Здесь им сопутствовала быстрая удача. Падение Мадрида стало делом времени. Тысячу беженцев устремилось в Каталонию, чтобы бежать во Францию, в страну, которая бросила их в столь сложное время. Весну город держался, но становилось труднее дышать. Решалась судьба не только Испании, но и всего мира.

Мадрид пока не сдался, но почему-то май от этого не казался месяцем счастья, как в Лондоне…

Елена встала на цыпочки, беря книгу с полки, она читала все, что подалась ей по искусству Ренессанса. В свои десять лет она была не похожа на своих сверстниц, такая же рассудительная, как Энди Йорк. Елена убрала с лица медовые пушистые волосы, опускаясь в кресло с книгой. За последние годы дом их немного опустел. Отец целыми днями пропадал в лаборатории, а мама в музее, составляя музейные коллекции. Девочка все время задавала вопрос, почему у нее так не появился брат или сестра, почему она до сих пор одна в семье. Друзей у нее тоже было немного, а единственная подружка Джулия находилась сейчас очень далеко от Лондона. Миссис Максвелл шуршала внизу, видно прибиралась в гостиной, а родителей еще не было дома. Елена погрузилась в чтение об легендах Неаполя.

- Солнце мое, - дверь открылась, на пороге стоял Фредерик, он широко ей улыбнулся, - как дела?

- Хорошо, а ты спас мир? – Елена подавила смех, зная, как серьезно отец относится к работе.

- Пока еще нет, - он сел в кресло напротив, - но, когда-нибудь это случится.

- Ага, и люди перестанут умирать без причин, - девочка закрыла книгу.

- Рождение и умирание и есть смысл любой жизни, - Фредерик плеснул вина себе в бокал, - у нас, у всех есть своя дорога, которую мы выбираем сами.

- Значит, я сама буду решать? – она улыбнулась, обхватывая ладонями щеки.

- Ты уже решаешь, - Фредерик отпил вина, - что ж не буду тебе мешать.

Очень часто они говорили по-русски, и в такие особенные минуты Елена ощущала большее единение с отцом нежели с матерью. Фредерик никогда не пытался что-либо навязывать дочери, он считал, что его ребенок сам определится с целями и методами для жизни, и что бы это не было он обязательно примет это. А вот его жена думала совсем по-другому. Вера хотела счастливого замужества для дочери, и необязательно ей работать, считать пенни, как это делала она, выйдя замуж за ученого, а не богача. А когда-то она могла стать супругой какого-нибудь лорда, и жить сейчас припеваючи в поместье, кататься на лошадях и сиять на приемах. Но Вера выбрала Фредерика, не смотря на все его сопротивления.

Она пришла домой, когда все были дома, а время ужина давно прошло. Фредерик был у себя в кабинете. Он разбирал документы, составляя новые формулы, при этом ел уже остывший ужин. Работа, как всегда, настолько его захватила, что время на еду просто не осталось и миссис Максвелл принесла поднос в кабинет. Работа была его любовницей, и Вера тайно ревновала его к ней, порой ей не нравилось, что он мог постоянно говорить ей без остановки. Конечно, она радовалась за него, но бывало она ненавидела его в эти минуты. Вера прошла к себе. Она наспех приняла ванну, расчесала волосы, и накинув прозрачную сорочку из кружев, решилась соблазнить собственного мужа.

Тихо, как призрак, она пробралась в кабинет, она встала сзади него, обнимая его за плечи. Он заметив руки, гладившие его замер. Фредерик с годами не потерял пылкости и страсти. В свои сорок с небольшим, он знал, как сделать женщину счастливой. Он обернулся к жене, она опустилась на колени, и Фредерик стал гадать, что же на нее нашло. Иногда он мало уделял ей внимания, и возможно, это игра в соблазнение было нечто иным, как минута ее счастья. Они безумно предались любви в кресле, тяжело дыша, он посмотрел на Веру, ощущая ее теплое прерывистое дыхание на шее.

- Наша дочь вросла, - вдруг произнес он.

- Что? – непонимающе спросила Вера.

- К ней приходит мудрость, - он гладил ее гладкие плечи, касаясь губами шеи.

- Жизнь меняется, - прошептала Вера ему в ухо.