Английский сад. 2. Тернистая дорога

- Мы это исправим, - он легко засмеялся, и она расслабилась.

Одним ударом он проник в нее, Нэлл сильнее схватилась за него, чувствуя, как на нее накатывает какая-то непонятная волна. Она еле сдерживала себя, чтобы никто не понял, чем они тут занимаются. Он что-то произнес ей в ухо, но Нэлли была слишком сосредоточена на своих ощущениях, поэтому она не могла никак разобрать, что он говорит. Ей было слишком хорошо, в страсти, как и в жизни она оказалась слишком расчетливая, но под действием алкоголя они это совсем не поняли.

Утром Элеонора проснулась с тяжелой головой, она заварила себе ромашкового чая, с той, травой, которую ей всунула в ее вещи Глория, когда она съезжала из Гарден-Дейлиас. Какая же она идиотка! И зачем столько пила? Столько лет сдерживала себя, берегла для принца на белом коне, чтобы за одну ночь все перечеркнуть, переспав с каким-то парнем который ей даже не позвонит, и с которым она даже не хочет иметь никакого будущего. Почему она такая глупая? Больше она не будет ходить на такие мероприятия, а еще лучше никогда не будет пить в таком количестве, и тогда все будет проще. Нэлл посмотрела на себя в зеркало, смывая остатки вчерашнего макияжа. А все-таки вчера ей было хорошо, даже сквозь дурман она это помнит. Может быть Шейла права? Может она правильно поступила, что, наконец, избавилась от этой перегородки? И следующий ее опыт будет просто восхитительным?

А может все-таки зря она это совершила? «Мужчины не любят исписанные листы», - вспомнила она фразу своей бабушки Джорджины. «Мужчины слишком эгоистичны, чтобы чувствовать, что кто-то еще может владеть их женщинами. Они даже в мыслях бояться это допустить. И не верьте им, когда они говорят, что им все равно с кем вы спали до него», - язвительно, но метко, подумала Нэлл. Неужели этот поступок будет преследовать ее всю оставшуюся ее жизнь. Хотя у Елены был любовник, и Том далеко не единственный в ее жизни, но они же счастливы, или у Флер, то почему именно она должна быть несчастной, ведь она свободна в этой жизни, свободна в своем выборе любви и счастья. Только почему ее не отпускает чувство, что эта ночь станет причиной всех ее будущих неудач и бед.

₪

Завтра она станет женой Роберта, все ее желания сбудутся. Флер тщательно готовилась к этой свадьбе, совсем не желая скромное торжество, какое устроила Джулия. Они с Робертом сошли во мнение что Аллен-Холл станет идеальным местом для их свадьбы, так как Гарден-Дейлиас слишком мал для количества их гостей. Городской особняк после свадьбы должен был перейти к Роберту, что вызывало зависть у всех подруг Флер. Вместе с любовью Роберта, на нее снизошла благодать. Больше нет той девочки, что ищет так отчаянно любовь, что готова отдаваться за красивый портрет, больше нет девочки, что боится признаться себе в чувствах, есть только новая леди Хомс, которой она станет завтра. Леди, которой открыты все дороги.

В ночь перед свадьбой Флер пришла в галерею. Там был ее подарок для будущего мужа, и его необходимо было забрать до завтрашнего венчания. На улицу уже опустились сумерки, город погрузился в легкий сон, лишь на короткое мгновенье он замирал, чтобы с первыми лучами начать свой новый день, снова показать свою торжественность и веселость. Флер прошла в холл, не зажигая света, лунный свет струился через огромные окна, лунные блики рассыпались по гладкому мраморному полу. Флер пересекла холл, открыла свой маленький кабинет, что был меньше приемной Джулии, или Елены, но он ей нравился. Флер после рождения Мери-Джейн стала приглашать к себе всех художников, фотографов, скульпторов, они немного смотрели на нее свысока, желая поговорить с Еленой или Джулией, но Флер не сдавалась. В беседе она всегда старалась быть жесткой, но в тоже время добродушной, она не стеснялась давать резкие оценки творчеству, совсем не пугаясь отпугнуть клиента. После десяти минут беседы они начинали ее бояться, но потом расслаблялись, когда она мило им улыбалась, соглашаясь их выставлять у себя.

Флер не стала включать у себя свет, она просто подошла у шкафу, чтобы выудить свою картину. Это была Темза и Биг-Бен во время заката, картину которую она рисовала с большой любовью, посвящая ее Роберту и Лондону. Она услышала какие-то странные шаги, Флер подняла голову, выпрямляясь во весь рост. Флер хотела обернуться, но кто-то зажал ей рот, резко разворачивая к себе. Ее глаза широко распахнулись. Это бы Ришар.

- Здравствуй, моя хорошая, - он убрал ладонь с ее рта.

- Пошел к черту! – крикнула она, - как ты сюда попал?

- Тихо шел за тобой, моя прелесть, - Ришар гладил ее спину, отчего на нее накатила волна желания, на шее и груди расплывалось красное пятно, и Флер радовалась, что темно и он не видит этого.

- Как ты смеешь, ко мне прикасаться! – она хотела замахнуться, чтобы дать ему пощечину, но он завел ей руку за спину.

- Потому что ты моя, ты никогда не будешь принадлежать ему, так как принадлежишь мне! – он впился в ее рот губами, она хотела не отвечать, хотела сопротивляться, но не смогла, - вот, видишь, Флер, ты отвечаешь мне!