Angst

И в этом мире иллюзий: мире, где бушуют незримые психические эпидемии, где больной может даже не догадываться, что он инфицирован (а ты сам – и подавно), мире, покрытом слоем грязи, из-за которой непонятно, где заканчивается мнимое, а где начинается реальное, зловонным бутоном всходит и расцветает, распространяя свой сладковато-гнилостный запах, ещё один страх – страх смерти. Но уже смерти массовой. Война стала столь же незримой и неуловимой, как и сами человеческие демоны. Теперь она отголоском отдаётся в закоулках глиняных зиккуратов, неслышно ступает по паркету старых коммуналок и перешагивает прилавки магазинов, сочится из обрубков оптоволоконных кабелей.

Современное лицо войны

О мифической «гибридной войне», доктрине Герасимова и просранных полимерах.

Вот и начался любимый период всех отчисленцев и прочих спермобаков, не достигших кризиса среднего возраста – весенний призыв. Видимо, в связи с этим, Министерство Обороны не преминуло напомнить о себе, обрадовав нас сразу двумя фееричными новостями. Первой – о том, что в армии России, оказывается, служат сильнейшие боевые архимаги, которые на расстоянии умеют читать документы в закрытых НАТОвских сейфах и чуть ли не дематериализовать вражескую технику силой мысли. Ну а вторая – о том, что Ваню Дрёмина, великого русского поэта под псевдонимом «Лицо», не возьмут в армию из-за партаков на лице. Видать, татуха «Hate» под правым глазом будет мешать смотреть в прицел винтовки, а «Love» под левым – блокировать энергию Чи, так нужную при прочтении документов во вражьих сейфах. Всё это, конечно, забавно, но правда в том, что облик войны изменился и в современном сражении и полчища штыков, и даже боевые колдуны играют далеко не ведущую роль.

Асимметрия

В последнее время стало модным обсасывать тему «войны нового поколения», используя при этом два загадочных термина, которые довольно активно плавают в отечественном медеопространстве. Все слышали про таинственный «асимметричный конфликт» и совсем уж зловещую «гибридную войну», которая опутала своими щупальцами чуть ли не каждого россиянина. Эти понятия часто смешивают, однако это не совсем правильно. Все мы примерно знаем, что такое классический или симметричный военный конфликт. И если его можно представить как боксёрский поединок Рокки Бальбоа и Ивана Драго, то асимметричный конфликт – это как если бы против Сталлоне на ринг вышел какой-нибудь щуплый рисовый фермер. Фермер, который с размаху зарядил бы этому Рокки коленом в пах, ведь он на сохе вертел все эти ваши правила бокса. Асимметричный конфликт – это не только столкновение противников в разных весовых категориях, но и столкновение различных стратегий и тактик: эдакий геополитический ММА. Например, вы можете ввести регулярные войска в одну маленькую, но очень гордую республику, пообещав взять её столицу «двумя десантными полками». А та, вместо того, чтобы дать генеральное сражение, ответит вам партизанщиной и мешками сахара в подвалах рязанских домов – это пример классического асимметричного конфликта.

Самое интересное, что победителем из такого асимметричного противостояния часто выходил именно Давид, а не Голиаф. Вьетнам, Афганистан, гражданские воны или войны за независимость, будь то Алжир или конфликты в Юго-восточной Азии, наглядно доказали, что даже огромная государственная военная машина может забуксовать перед кучкой повстанцев. Вторая половина двадцатого века принесла осознание, что военная мощь играет далеко не главную роль в локальном конфликте. Да, армия может разбомбить города, выжечь напалмом джунгли и размозжить сапогом черепа противников. Однако это – далеко не залог победы. Несмотря на техническое и количественное превосходство, Советы ушли из Афганистана ни с чем, точно так же, как и Штаты из Вьетнама, получив лишь звонкую геополитическую пощечину и сотни «цинков». Да, они не понесли существенных военных потерь. Но и не смогли добиться своих целей – навязать противнику свою волю.