Читаем Аниматор полностью

Комната имела только одну плоскую стену, три другие сходились с потолком, в последней трети становясь подобием прозрачного носа подводной лодки. Белозеров всегда здесь вспоминал одно стихотвореньице Пастернака… про дачу… что-то куда-то вроде носа фрегата… в парк, в лес?.. та-та, та-та-та, лес и дачу… Или это из другого? Никак не мог вспомнить точно, а заглянуть руки не доходили.

Сейчас краешек солнца лился из правого угла, стекал по стенам на пол, плавил бронзу и хром.

Красиво, красиво, ничего не скажешь. Себе он такого позволить не мог. Ну и ладно. В конце концов каждому человеку есть чем гордиться.

Он, например, гордился своей минералогической коллекцией. Вечерами

(особенно если срочная работа, надобность неотложного решения) задумчиво расхаживал вдоль стеллажа, приближая к глазам то загадочные послания письменного гранита, то павлиньи переливы халькопирита. Игра камня настраивала мозги на верный лад. Кроме того, вокруг них жило множество любопытных слов, которые он, как человек интеллигентный и не лишенный творческого дара, любил посмаковать.

Лева задумчиво покачал в ладони пустую чашку, потом резким движением перевернул и поставил на блюдце.

— Чертова Качария. Вот уж вечное спасибо отцу народов, будь он трижды проклят…

Белозеров вздохнул. Левину позицию он хорошо знал. Лева полагал, что проблемы, связанные с Качарией, имеют своим истоком выселение качарцев в Среднюю Азию и Казахстан в середине сороковых годов. Мол, вот их выселили ни за что ни про что, обрекли несколько поколений от мала до велика на униженное, гибельное существование. Потом разрешили вернуться на родину. А там за это время успела развиться новая жизнь… они оказались подвешенными между небом и землей… и вот так, дескать, слово за слово, одно к одному, дальше — больше: дожили… Сталинистом Белозеров себя не считал, но все же Левины речи на этот счет всегда его несколько коробили. Во-первых, что значит — ни за что? Совсем бы не было за что, так и разговору бы не пошло; во-вторых, если разобраться…

— Ахмед Гарипов пару дней назад в интервью газете «Репабблика» заявил, что в случае его прихода к власти, который, как ты знаешь, он считает законным и скорым, новое качарское правительство первым делом национализирует компанию «Качар-ойл». Слышал?

— Слышал, — лениво ответил Белозеров. — Действительно, заявил. И что?

На самом деле ход рассуждений был ему очевиден. «Качар-ойл» принадлежит Леве. В случае ее национализации и, соответственно, утраты Лева лишится примерно трети своего состояния. Правда, у него останется «Промнефтегаз», а это сила, мощь, это Сибирь-матушка, а не чахлые, испитые качарские скважины… Но все равно жалко. Между тем через три года выборы. И нынешний президент захочет продлить свои полномочия на новый срок. Для чего ему будут нужны деньги на предвыборную компанию. Он обратится к крупным предпринимателям. И те дадут, потому что хотят иметь в будущем некоторые преференции и надеются, что их не забудут. А Лева вправе заявить, что ни копейки не даст, — его-де разорили именно в пору правления нынешнего президента… Но это слишком прямо, а Лева не из тех, кто разъясняет простые истины. Да и куда ему деваться от выборов? Не на облаке живет… Нет, не то.

Лева взял чашку, стал разглядывать причудливые натеки кофейной гущи.

— Не то, — удовлетворенно сказал он, отставляя чашку. — Совсем не то.

— Что «не то»?

— Что ты подумал.

— А что я подумал?

— Ты подумал про выборы.

Белозеров хмыкнул.

— Подумал ведь? И неправильно подумал. От побора выборов… ха-ха!.. от выборов-поборов я все равно не отверчусь. Потому что только дети полагают, будто слово «олигархия» переводится как «власть немногих», а слово «олигарх», соответственно, — примерно как «представитель власти немногих». А ты человек взрослый и знаешь, что олигарх — это всего лишь кошелек власти. Верно? Власть вправе в него залезть в любую секунду и взять столько денег, сколько захочет. А если вдруг кошелек упрется и не отопрется, порезать его на варежки. Да что я тебе толкую, строишь из себя юношу… просто смешно.

Они помолчали.

— Тоже мне, Вольф Мессинг, — буркнул Белозеров. — Читатель мыслей.

Но ничего не попишешь: с Левой он всегда чувствовал себя немножко мальчиком. Иногда, конечно, и ему удавалось его урыть, но редко, до обидного редко. Не башка, а компьютер.

— А вот знаешь, — оживился Лева, — мне один немецкий художник как-то рассказал такую хохму. Знаменитый такой художник, весь мир объездил, все премии во всех странах получил. А в школе он учился с одним парнем — ну как мы с тобой, примерно, — которого в свое время подцепила Штази. Ты этих ребят знаешь.

Белозеров кивнул.

— Взяли его на крючок капитально. Доносить заставляли, всякие гадости делать, пользовали во все дырки. Так сказать, не обинуясь.

Ты понимаешь.

Лева вопросительно посмотрел на Белозерова. Белозеров неопределенно кивнул.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зараза
Зараза

Меня зовут Андрей Гагарин — позывной «Космос».Моя младшая сестра — журналистка, она верит в правду, сует нос в чужие дела и не знает, когда вовремя остановиться. Она пропала без вести во время командировки в Сьерра-Леоне, где в очередной раз вспыхнула какая-то эпидемия.Под видом помощника популярного блогера я пробрался на последний гуманитарный рейс МЧС, чтобы пройти путем сестры, найти ее и вернуть домой.Мне не привыкать участвовать в боевых спасательных операциях, а ковид или какая другая зараза меня не остановит, но я даже предположить не мог, что попаду в эпицентр самого настоящего зомбиапокалипсиса. А против меня будут не только зомби, но и обезумевшие мародеры, туземные колдуны и мощь огромной корпорации, скрывающей свои тайны.

Алексей Филиппов , Евгений Александрович Гарцевич , Наталья Александровна Пашова , Сергей Тютюнник , Софья Владимировна Рыбкина

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Современная проза
Ад
Ад

Где же ангел-хранитель семьи Романовых, оберегавший их долгие годы от всяческих бед и несчастий? Все, что так тщательно выстраивалось годами, в одночасье рухнуло, как карточный домик. Ушли близкие люди, за сыном охотятся явные уголовники, и он скрывается неизвестно где, совсем чужой стала дочь. Горечь и отчаяние поселились в душах Родислава и Любы. Ложь, годами разъедавшая их семейный уклад, окончательно победила: они оказались на руинах собственной, казавшейся такой счастливой и гармоничной жизни. И никакие внешние — такие никчемные! — признаки успеха и благополучия не могут их утешить. Что они могут противопоставить жесткой и неприятной правде о самих себе? Опять какую-нибудь утешающую ложь? Но они больше не хотят и не могут прятаться от самих себя, продолжать своими руками превращать жизнь в настоящий ад. И все же вопреки всем внешним обстоятельствам они всегда любили друг друга, и неужели это не поможет им преодолеть любые, даже самые трагические испытания?

Александра Маринина

Современная русская и зарубежная проза