Анискин и «Фантомас»

Дальше события развиваются быстро, Скрываясь в тени забора, Голиков бежит к полуразвалившейся бане, проникнув внутрь, прячет сумку под гнилую половицу, наваливает на нее кучу обгорелых кирпичей. Действует он лихорадочно и, конечно, не способен заметить, как в дверь заглядывает Вера Ивановна. После этого она мчится в дом…

Вера Ивановна храпит и даже сладко причмокивает, когда Голиков возвращается.

В кинобудке, что пристроена к деревенскому клубу, разыгрывается забавная сцена. Из узких дверей показывается спина и туго обтянутый зад участкового, слышен его молящий голос:

— Голубчик, Григорий Петрович, ягодка ясная, свези ты меня в район на своем замечательном мотоцикле… Начальство приказало быть в десять, а у меня никакой завалящей колымаги нет. Прихвати ты меня, мил человек.

Слушая участкового, Голиков запирает на два замка кинобудку, прячет ключи во внутренний карман вельветовой куртки; у него такое выражение лица, словно он чрезвычайно рад комедии, которую разыгрывает участковый.

— Да о чем речь, Федор Иванович! — ласково обнимая Анискина за талию, говорит Голиков. — Буду рад вместе с вами прокатиться до райцентра…

Анискин живо забирается в коляску, натягивает на колени брезент.

— Вот выручил, голубчик, вот удружил! — радуется он. — Век тебя буду благодарить, дорогой Григорий Петрович!

Мотоцикл выезжает на длинную улицу, с треском набирает скорость, летит по ней. Это действительно сильная и быстрая машина, кажется, что прошло мгновение, а мотоцикл уже мчится по проселочной дороге.

— Молодца, Григорий Петрович! — радостно кричит Анискин. — Теперь я выговор не получу, мне только предупреждение дадут.

В райцентре Голиков резко снижает скорость.

— Где вас высадить, Федор Иванович?

— Возле прокуратуры, — отвечает Анискин и снова начинает театрально суетиться. — Но ты меня, голубчик, не бросай. Дел у начальства — на одну минуту, а как я буду домой добираться?.. Так что ты, Григорий Петрович, как возьмешь кино про Фантомаса, так сразу за мной и заезжай… Договорились, а?

— Договорились! — смеется Голиков.

Мотоцикл останавливается возле районной прокуратуры.

— Так ты не бросаешь меня, голубчик?

— Заеду, заеду, Федор Иванович.

Кабинет районного прокурора старомоден. Здесь доживает свой век продавленный дерматиновый диван, книжный шкаф модели сороковых годов, фикус в кадке. Не молод и сам прокурор — за столом сидит худощавый седовласый человек в сильных очках. Он вертит в руках толстую деревянную ручку с пером «рондо» — вот уж старина-то! — и сердито смотрит на Анискина, по которому видно, что участковый всего полсекунды назад говорил о чем-то важном. И рука Анискина еще занесена вверх.

— Вот такая история! — говорит Анискин и садится на продавленный диван. После этого он начинает глядеть на прокурора «голубыми» подхалимскими глазами, толстое лицо Анискина расплывается в умильной улыбке. Заметив это, прокурор встает, подойдя к участковому, сердито говорит:

— А ну, бросай валять комедию!

— Как прикажете, товарищ прокурор! — скороговоркой отвечает участковый и делается серьезным, но в этой серьезности столько игры, что прокурор ожесточенно плюет и отходит к окну.

— Если бы знал ты, Федор, как я от тебя устал! — говорит он. — Мне легче, поверь, разгрузить баржу с мукой, чем с тобой разговаривать…

— А ты не разговаривай, оживляется Анискин, — ты мне, Максимушка, постановление на обыск дай, а сам молчи. Если хочешь, я за тебя говорить буду. Я — мастер говорить! Дашь разрешение на обыск?

Прокурор безнадежно вздыхает:

— Тебя могила исправит, Федор! Смотри, сколько дров ты наломал только на одном деле! Следователя не вызвал, мальчишек отпустил, с парохода их снимал… Не гляди на меня удивленно: я — прокурор, я все обязан знать! А теперь хочешь делать обыск. Что ты будешь говорить, если не найдешь деньги?

— На пенсию уйду.

— Тьфу! Опять за свое… Сотый раз от тебя слышу: «На пенсию уйду». Ей-богу, надоело!

— Во! Золотые слова! Если я тебе надоел, дай постановление на обыск — живой ногой убегу.

Неожиданно прокурор, улыбнувшись добродушно, садится рядом с Анискиным. Теперь видно, что этих людей связывает давняя дружба и что ворчанье прокурора было таким же привычным, как веселое отбрехивание участкового.

— Уверен, что найдешь деньги? — спрашивает прокурор. — Отвечай, как на духу.

Анискин становится серьезным по-настоящему.

— Если денег нет, — медленно произносит он, — значит, я в людях не понимаю… Твердо говорю: сниму погоны, если ошибся!

— Рыбу ловить будешь?

— Рыбу… Давай постановление! Дело-то возбуждено!

— Постановление дам, но не тебе. Жди приезда следователя. Прокурор возвращается к столу, быстро записывает что-то.

— Рыбу ловить — это хорошо! — говорит он, — Возьмешь меня с собой?..

— Это с каких же пирожков?

— А с тех пирожков, — рассвирепев отвечает прокурор, — что если ты деньги не найдешь, мне тоже один выход — на пенсию!