Анна Австрийская. Первая любовь королевы

Уже двое суток кардинал знал о сцене в Амьене и старательно избегал всех случаев встретиться наедине с королем. Он не хотел высказать свое мнение о поведении королевы прежде, чем наступит удобная минута. Но в эти двое суток он окружил короля своими агентами, которым велено было говорить между собой о приключении королевы с большой таинственностью и так искусно, чтобы слова их достигли ушей его величества. Королю, таким образом приготовленному, он сам хотел нанести последний удар.

— Я очень рад вас видеть, кардинал, — сказал Людовик XIII, отвечая легким наклоном головы на низкий поклон кардинала, — если бы вы не приехали, я хотел послать за вами.

— О чем вашему величеству угодно было говорить со мною? — спросил Ришелье.

— Участь государя узнавать все после всех, — сказал король, бросая мрачный взгляд на бесстрастное лицо кардинала, — но обязанность министра, пользующегося доверием короля, не ожидая расспросов, сообщать ему о том, что его интересует.

— Я не понимаю вашего величества, — смиренно возразил кардинал, — не знаю, чем я заслужил этот упрек.

— Неужели вы хотите уверить меня, что вам неизвестно случившееся в Амьене накануне отъезда герцога Букингема?

Кардинал молчал, выказывая большое замешательство.

— Я жду, — сказал король.

— Государь, — ответил кардинал — ваше величество, вы понимаете мою сдержанность; я обязан знать все, и действительно мне известны несчастные обстоятельства, на которые вы изволили намекать, но вы забыли, что дело идет о королеве, к которой я имею почтительнейшую преданность. Я купил бы ценою моей крови право не говорить об этом, и только приказание вашего величества может заставить меня.

— Вы можете говорить, — сказал Людовик XIII сухим тоном, — я приказываю вам.

— Я желал бы, чтобы вы, ваше величество, задали мне вопросы, на которые я стану отвечать. Дело идет о королеве, государь.

— Я знаю, что вы к ней необыкновенно снисходительны, но если дело идет о королеве, то также идет и о короле, и я рассчитываю, что вы скажете мне истинную правду. Впрочем, я исполню ваше желание, я стану расспрашивать, а вы отвечайте.

— Буду отвечать совершенно искренно, государь.

— Хорошо. В эти два дня я уловил некоторые слова, где шла речь о какой-то сцене в саду того дома, который королева занимала в Амьене. Королева и Букингем играли там роль, оскорбительную для меня. Я хочу знать, что там случилось, потому что хочу наказать как следует того, кто заслужил наказание; недаром меня называют Людовиком Справедливым. Что произошло в саду?

— Может быть, вещи очень ничтожные, а может быть, и очень важные, — отвечал кардинал, медленно выговаривая слова, как будто ему неприятно было говорить, — ее величество королева, которую вел герцог Букингем, вошла в беседку. Сопровождавшие ее лица остановились довольно далеко, без сомнения из скромности, потому что было бы гнусно предположить в них виновное сообщничество.

— Итак, королева осталась одна с герцогом Букингемом? — вскричал король.

— Да, государь.

— Сколько времени? Это известно?

— Да, государь; по крайней мере минут десять.

— Вечером?

— Ночью, государь, и ночь была очень темна.

Людовик XIII посинел от гнева и закусил губы.

— Кто сопровождал королеву? — спросил он сквозь сжатые зубы.

— Кавалер де Пютанж, ее конюший. Это простой слуга, первая обязанность которого быть скромным.

— Довольно! — вскричал король. — Извинений никаких нет; кавалер де Пютанж должен быть арестован через час; он умрет в Бастилии. Не забудьте, что я приказываю это.

— Ваше приказание будет исполнено.

— Имена других?

— Герцогиня де Шеврез.

— Герцогиня де Шеврез! Она давно уже своими интригами оскорбляет меня.

— Государь, герцог де Шеврез ваш посланник в Лондоне.

— Приготовьте приказ об изгнании герцогини. Она должна оставить двор и ехать в Турень. Я этого хочу.

Кардинал поклонился в знак повиновения, но в действительности для того, чтобы скрыть улыбку торжества. Он поразил наконец самого жестокого своего врага.

— Я предвидел намерения вашего величества, — сказал он.

Людовик XIII поднял на него глаза. Кардинал вынул из кармана бумагу и подал королю.

— Вот приготовленный приказ; недостает только подписи вашего величества, — сказал он.

Людовик XIII схватил перо и лихорадочно подписал.

— Были еще другие? — сказал король.

Кардинал колебался.

— Государь, тот, кто следовал за герцогиней, носит имя, которого я не смею произнести.

— Я хочу его слышать! — вспыльчиво вскричал король. — Во Франции нет ни одного имени, ни одной головы, которой я не мог бы поразить.

— За герцогиней де Шеврез следовал его высочество герцог Анжуйский.

— Брат мой! — вскричал король. — Он уже был увлечен к виновным мыслям своим гувернером Орнано.

В ту минуту, как король произносил это последнее слово, дверь кабинета отворилась, и герцог Анжуйский, пользуясь правом брата короля, вошел без доклада. Кардинал при виде молодого принца преодолел гримасу досады. Не при нем хотелось ему говорить с королем о браке с ним своей племянницы.