Анна Керн. Муза А.С. Пушкина

Поселившись по соседству с Дельвигами, Анна Петровна стала посещать их литературные вечера, происходившие обычно дважды в неделю, по средам и воскресеньям. Часам к восьми вечера у Дельвигов собирались почти все самые известные петербургские литераторы: И. А. Крылов, В. А. Жуковский, П. А. Плетнев, В. Ф. Одоевский, О. М. Сомов, Н. И. Гнедич, Д. В. Веневитинов, высланный в Россию польский поэт Адам Мицкевич и многие другие яркие личности, каждая из которых заслуживает отдельной книги, а не только краткого упоминания. «Во всем кружке, – вспоминала Анна Петровна, – была родственная простота и симпатия; дружба, шутки и забавные эпитеты, которые придавались чуть не каждому члену маленькой республики, могут служить характеристикой этой детски веселой семьи».

П. А. Плетнёв, гравюра неизвестного художника, 1870 г.

Помимо изысканного общества, отличительной чертой салонных вечеров Дельвигов являлось условие говорить по-русски, а не по-французски, как было заведено в петербургском обществе тех лет. Каждый вечер был интересен по-своему. Литераторы читали свои произведения, музыканты играли, певцы исполняли романсы, нередко под аккомпанемент жены пел и сам хозяин, бывший, по словам А. П. Керн, «душою всей этой счастливой семьи поэтов».

Среди завсегдатаев салона Дельвигов был и композитор Михаил Иванович Глинка. Анна Петровна познакомилась с ним, тогда совсем еще молодым человеком, в 1826 г. и сразу отметила его «гениальные способности» к сочинению музыки, импровизации и исполнению. «Мудрено описать мое удивление и восторг, когда раздались чудные звуки блистательной импровизации; я никогда ничего подобного не слыхала, хотя и удавалось мне бывать в концертах многих замечательных музыкантов; но такой мягкости и плавности, такой страсти в звуках и совершенного отсутствия деревянных клавишей я никогда ни у кого не встречала! Он так искусно владел инструментом, что до точности мог выразить все, что хотел; невозможно было не понять того, что пели клавиши под его миниатюрными пальцами… Он импровизировал блестящим, увлекательным образом чудесные вариации на тему мотива, и все это выполнил изумительно хорошо. В звуках импровизации слышалась и народная мелодия, и свойственная только Глинке нежность, и игривая веселость, и задумчивое чувство. Мы слушали его, боясь пошевелиться, а по окончании оставались долго в чудном забытьи.

Впоследствии Глинка бывал у меня часто; его приятный характер, в котором просвечивалась добрая, чувствительная душа нашего милого музыканта, произвел на меня такое же глубокое и приятное впечатление, как и музыкальный талант его, которому равного до тех пор я не встречала. …Он был один из приятнейших и вместе добродушнейших людей своего времени, и хотя никогда не прибегал к злоречию насчет ближнего, но в разговоре у него было много веселого и забавного. Его ум и сердечная доброта проявлялись в каждом слове, поэтому он всегда был желанным и приятным гостем, даже без музыки.

Ради правды нельзя не признаться, что вообще жизнь Глинки была далеко не безукоризненна. Как природа страстная, он не умел себя обуздывать и сам губил свое здоровье, воображая, что летние путешествия могут поправить зло и вред зимних пирушек; он всегда жаловался, охал, но между тем всегда был первый готов покутить в разгульной беседе. В нашем кружке этого быть не могло, и потому я его всегда видела с лучшей его стороны, любила его поэтическую натуру, не доискиваясь до его слабостей и недостатков».

По единогласному мнению биографов, никогда больше Анна Петровна не жила такой насыщенной жизнью и в духовном, и в чувственном плане, как в обществе членов кружка Дельвига. Безусловно, присутствие ее – красивой и привлекательной женщины, образованной, начитанной, способной с одинаковой легкостью поддержать и интересную беседу, и легкий приятный флирт, – очень украшало эти вечера. А так как женщин на них бывало много меньше, чем мужчин, неудивительно, что Анна Петровна всегда была окружена восторженным вниманием.

В любовном бреду