Анна Крут и Валерия Осенняя

окончательно запуталась, уже ничего не понимая. – Обниматься нельзя, проявлять

искреннее эмоции — тоже. Но при этом можно постоянно касаться другого? К его

волосам, лицу…

— Откуда же ты все-таки такая необычная приехала? – не скрывая любопытства,

спросил Эвин, заглядывая мне в глаза. – Порой у меня ощущение, что ты жила где-то

вдали от людей.

— Я же уже сказала, что не могу поведать, как бы ни хотела этого. Но я верю тебе, раз

спрашиваю.

— По этикету не позволено ни касаться, ни обнимать, ничего лишнего, кроме каких-то

всеобщих уставов. Но это не относится к близким, а раз я тебе, как брат…

Я уловила еле заметный отголосок моих же слов.

— То мне позволено о тебе заботиться.

— А я и не против такого брата!

Он только тяжело вздохнул и сухо спросил:

— Каковы же тогда обычаи у тебя дома?

— Ой, у меня все намного легче. Мы ведем себя более расковано и свободно. Если мы

рады, то показываем это. Если хотим обнять — обнимаем. И одежда у нас иная совсем.

Просторная и без всех этих дополнительных приспособлений, сковывающих движения

поясов, лент и пуговичек.

Я запнулась, замечая интерес во взгляде Эвина, а в следующее мгновение он вдруг

обнял меня. Крепко-крепко. Я удивилась, но отстранятся не стала, и тогда он прошептал,

чуть касаясь уха:

— Мне нравится твои обычаи. Признайся, ты из южных стран?

— Нет, — честный ответ. — Отпустишь? А то жарко...

Мгновенно отпустил.

— Прости, сам не знаю, что нашло, — сконфуженно проговорил Эвин. — Почему-то с

тобой я чувствую себя открытым.

— Мы всегда себя так чувствуем! — как же хочется сказать ему правду. Хоть кому-то

признаться в том, что я не человек.

Стараясь не зацикливаться на этом, перевела взгляд на окно. Там, на подоконнике,

стояло множество вазонов. Я с любопытством подошла к цветам, прикоснулась к одному

из них. Листочки оказались пушистыми и очень приятными на ощупь, что радовало и

удивляло. Никогда не встречала таких дивных растений.

— Ты сам все выращиваешь? – спросила, наклоняясь чтоб вдохнуть аромат белого

цветка. Он пах невероятно, каким-то легким и нежным ароматом.

— Да, — улыбнулся Эвин, подходя к окну и становясь рядом со мной. Он взял двумя

пальцами листочек. Погладил его, о чем-то задумываясь и сказал:

— Тренирую свою магию, чтобы лучше понимать растения. Многие из них выросли

благодаря магии земли.

— Здорово! – искренне отозвалась я, чувствуя некую зависть: у горных духов не

ладилось со всем живым. Нет, конечно, мы считали и камень живым, однако не в том

понимании, как цветы и деревья…

— Я научу тебя лучше понимать растения. У тебя ведь с этим тоже не очень? –

полюбопытствовал Эвин.

Охотно кивнула, закусывая в смущении губу. Мне было почему-то стыдно

признаваться в том, что не умею ничего из того, что связано с растениями. Видимо, это

заметил и Эвин, потому что вдруг сменил тему, с интересом спросив:

— Ты сама-то хочешь ехать к Сорин?

— Честно, да! Мне бы было очень интересно, — смущенно призналась, ведь так

давно хотела посмотреть на дома людей. Тем более, раз ее род оказался столь известным.

Это вдвойне интересно.

— Только она так и не сказала — когда, лишь вскользь заговорила о приглашении, —

расстроено добавила, понимая, что, возможно, мы вовсе никуда не пойдем. Ведь если

задуматься, она и правда не сказала ни дня, ни времени. Или может только мне не сказала?

— Думаю, в эту субботу или в воскресение пойдем, — сказал Эвин, словно

догадываясь о моих мыслях. – Уверен, что еще будут официальные приглашения.

Характер Сорин не позволит ей не похвастаться напыщенными торжественными

приглашениями. Так что жди письма!

Эвин оказался прав. Ближе к вечеру, когда я покинула его комнату и вернулась к себе

на чердак, ко мне влетела запыхавшаяся первокурсница. Я знала ее, видела на общих

лекциях, и вместе с Сорин. Шестикурсница взяла ее к себе в «фамильяры», как любили за

спиной говорить ребята из команды. Кажется, звали ее ласково – Тиша, а вот настоящего

имени никто из участников не запомнил.

— Держи! – она вручила мне конверт из плотной хрустящей бумаги и сразу же ушла,

раньше, чем я успела что-либо спросить.

Пожав плечами, закрыла двери и посмотрела на запечатанный красным воском

конверт. Нетрудно было догадаться, что передо мной герб рода Сорин. К тому же сверху

было уточнено, что письмо только для меня.

Достав амулет-пентаграмму, что вручил мне профессор Крэйф, я вскрыла конверт.

Письмо оказалось очень красивым: дорогая, приятно пахнущая бумага, текст написан

аккуратным каллиграфическим почерком, еще и золотыми чернилами. Как официально.

Мне только сильнее захотелось поехать…

Однако, на следующий день, у меня возникла серьезная проблема. Я совершенно не

знала, что надеть. Не хотелось опять опозориться. Слава великому эфиру, на помощь мне

пришли Меган и Кори. Отработанным движеньем, подхватив под руки, девушки подвели

меня к шкафу и стали выбирать платья.