Анна навсегда

Арис подхватил меня одной рукой за талию, а вторую запустил в волосы. В его прикосновениях не было ни намека на ласку. Каждое движение выдавало бушующую в нем страсть, которую ему становилось особенно тяжело сдерживать в себе под влиянием алкоголя. Я медленно, чтобы не дать ему повода думать, что я готова перейти к пламенным физическим чувствам, наклонилась к его шее, едва не касаясь губами. Арис шумно вздохнул, вновь обдав меня свежим коньячным запахом.

– Если ты не уберешь от меня свои руки, то я коленом размажу твои яйца по твоему животу, – прошептала я ему в ухо, не скрывая улыбки.

Это сработало.

Он сделал шаг в сторону, продолжая смотреть на меня с нескрываемым вызовом. Я чувствовала, что хожу по тонкому льду, готовому вот – вот проломиться. Шаг в сторону – и я в ледяной полынье. И это будет страшнейшим поражением. Я представила, как он срывает с меня одежду и поняла, что еще одна подобная картинка в моей голове, и я против воли повторю тот свой провал на выпускном в школе, когда я случайно смешала мартини с водкой и остаток праздника провела лицом к белоснежному фаянсу.

– Ты не готова.

Он не убирал с лица кривую ухмылку, хоть и знал, что такая гримаса меня порядком раздражает.

– Я хочу к себе. Отведешь меня?

Я свела запястья вместе и протянула их ему для связывания, сделав из себя послушную девочку, ненавистную ему. Меня злила его ухмылочная гримаса, его – моё послушание. Один:один.

– Шелковую ленту? – спросил он, не меняя выражения лица и предпочитая вырваться вперед по очкам. – Раньше мы с тобой любили поиграть. Там, в ящике под кроватью, всё еще лежат наши ленты, кляпы и ремни.

– Фу, как это гадко, Арис, – ответила я, не желая уступать. – Я приличная девочка. Такая грязь не стыкуется с моим внутренним миром. Предложи это кому – нибудь подешевле. А еще лучше, выбрось бутылку. С алкоголя у тебя сносит башню.

Теперь он улыбнулся широко и по – настоящему. По его огонькам в глазах я поняла, что раунд остался за мной. Через мгновение мои руки были туго перетянуты кожаным ремнем с грубым плетением и металлическими холодными пряжками. А потом он, секунду раздумывая, завязал мне еще и глаза. Как будто, если я буду знать расположение комнат, то смогу сбежать из бетонного подвала.

– Решетку я сейчас заварю. Если попытаешься повторить свой фокус завтра, то застрянешь в шахте. Там слишком мало места, чтобы развернуться.

Он стоял за моей спиной и его шепот прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула, но смогла моментально взять себя в руки.

– Отлично, значит, я быстро завоняюсь и доставлю тебе немало хлопот по доставанию моего трупа из ловушки.

Он молчал.

Но его улыбку я чувствовала всеми своими нервными окончаниями.

Утром мне не хотелось просыпаться. Вопреки моей жажде свободы и солнца, хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Было странное ощущение из тех, которые обычно описывают в любовных романах низкого качества, что ночь изменила нас обоих. Или же, мне только хотелось так думать.

Я лежала с закрытыми глазами и получала огромное наслаждение от собственного одиночества. Сегодня Арис предпочел ночевать с литром коньяка, а не со мной. Мне не хватало этого. Того момента, когда ты можешь решать сам, остаться в одиночестве или позвать друзей. Здесь решал за меня он. Приходил, когда ему хотелось, и уходил, когда вздумается. Его не волновало, хочу ли я побыть одна или же, наоборот, хочу, чтобы он остался. Он жил так, как хотел. Получив всё то, что хотел. Его жизнь удалась. Богатенький мальчишка богатеньких родителей. У него было всё, кроме того, что не покупается. Я не продавалась. На мне не было цены. Но он привык получать всё, на что мог указать пальцем. Со мной этот фокус не прошел и тогда он просто забрал меня силой. Мне было страшно находиться здесь. Но еще страшнее мне становилось от мысли, что однажды я могу ему надоесть и исчезнуть из списка "хотелок".

Другое дело мой Мужчина. Он появился в моей жизни в тот момент, когда я стояла на распутье. У меня не было никого из родных, кроме тети, маминой сестры. Она воспитывала двоих родных детей и меня, сиротку, как она сама называла меня. На деле же для меня сказка о Золушке не была сказкой. Я точно так же обслуживала мачеху и двоих её выродков. Она не била меня никогда, не угрожала выгнать из дома или лишить наследства моей матери. Но она была гадюкой, которую проще обойти, чем переступить. В этом мире существовало только её мнение. Поэтому я, сиротка, была бесплатным обслуживающим персоналом для самодурственной особы и её продолжателей рода. Я мыла, стирала, убирала, гладила и приводила квартиру в порядок, не забывая учиться наравне с двоюродными братьями.