Аннстис. Возвышение (Новая жизнь. Возвышение)

Красивые и правильные слова. Вот за что люблю воинов клана, так это за наличие мозгов и понимание, что я ничего не делаю просто так. Если назвал орков союзниками, значит так нужно, необходимо для выживания. Клан всегда поддержит своего повелителя даже без такой мелочи, как прямой приказ, что невозможно нарушить.

За тихой неспешной беседой прошло несколько часов, города мы покинули далеко за полночь, по веревкам спустившись с крепостной стены. Без лошадей и припасов, но в приличной, даже дорогой на вид одежде и хорошим запасом трофеев, спасибо «хозяйственной» Трис, и тяжелым свертком оружия, что с успехом можно не только выгодно продать, но и обменять на несколько лошадей. А уж чему я действительно обрадовался, так это прозорливости Стива, в царящей на площади неразберихе он догадался освободить от тяжести монет не один десятом охочих до зрелищ толстосумов. Так что ко всему прочему в общей копилке весело позвякивало серебро и золото.

Где-то через день, пройдя условную границу баронств нас нагнал караван по меньшей мере из двадцати торговых фургонов, запряженных парами лошадей. Ткани, не здешнее вино, различные специи, безделушки, слабые амулеты, меха, кое-что из инструментов и редких в вольных баронствах материалов, мелкие диковинки и детские сладости — ничего особенно дорогого и ценного, но все востребованное простыми крестьянами. Но не это главное, лошади, заводные лошади, когда-то навьюченные провиантом, а ныне пустыми плетущиеся в хвосте каравана. Нам нужны эти лошади.

— Эй парень! — я окликнул роющегося в тюках головного фургона юношу. — Проведи к старшему, есть разговор.

— Дядька Потап! Дядька Потап, тебя тута, спрашивают! — Раздался перестук копыт пущенной в галоп лошади и нашему взору предстал загорелый до черноты, поджарый, сухощавый торговец.

— Что орешь?! — И уже к нам, — чего надо?

— Мы хотим купить шестерых лошадей.

— Если о цене сговоримся, то купишь, — внимательно оценивая всю нашу компанию ответил торговец. Такой противно-прилипчивый пронзительный взгляд, создавалось ощущение, что тебя раздевают, тщательнейшим образом оцениваю каждую вещь, каждую тряпку, потом все это плюсуют и дают вердикт, стоит ли с тобой разговаривать. — Сто монет.

— Да ты охренел, торговец?! На любом рынке возьмут пятьдесят!

— Вы где-то видите рынок? — хитро прищурился торговец. — Таки может мы уже приехали и лошади вам не нужны?

— Шестьдесят.

— Ну что вы такое говорите, за таких прекрасных скакунов совершенно не жалко отдать девяносто пять.

— Чертов торгаш, ты меня за дурака держишь? За этих степных кобыл я не дам больше восьмидесяти, и то, только чтобы не выслушивать бредни о больных родителях, непорочной жене-матери пятерых голодных детей, что придется пойти на панель, не выложи я десять лишних монет.

— Ой, вэй! Откуда знаешь о моей беде?! — чуть не всхлипнул почувствовавший наживу ушлый торгаш, ей богу если бы не успокаивающая рука Трис на моем плече, я бы вцепился ему прямо в глотку, не взирая на десяток охраны.

— Я передумал, семьдесят.

— Зачем так, восемьдесят самая правильная цена за моих прекрасных лошадок. Забирай конечно, для таких хороших людей ничего не пожалею!

Так как меня малость начало потряхивать от наглости этого человечка, делами занялся Стив, попутно впихнув караванщикам весь балласт в виде железа, отсчитав остальное наличностью. Умом то я понимал, что восемьдесят монет это ничто, по сравнению с доходом баронства, но когда тебя обворовывают при этом мило мило улыбаясь прямо в лицо… К счастью для каравана время было дороже и буквально утекало сквозь пальцы, мы торопились оказаться на землях де Гонзак и закрепить договор с Грымом, пока его племя нас ожидает. Минут через двадцать обратно вернулся Стив, необычно молчаливый и задумчивый, для своего пронырливого характера, покручивая в руках кожаное крепление на пояс для кнута и сам кнут.

— Подарок от торговца… — Пояснил Стив.

— Боюсь даже представить насколько нас в итоге надули. — Зло бросил я и пришпорил коня.

Глава 10. Дом, милый дом

— Анст ты жив! — к моей груди прижался вихрь черных волос, а в нос ударил мягкий, едва уловимый цветочный аромат духов. — Айн сказал, ты остался в пустыне почти один, а после он перестал чувствовать твою силу. Анст, прошу, не делай так больше, мне больно без тебя.

— Сильвия, дорогая… — расчувствовавшись я крепко обнял вампиршу, такую мягкую, родную, и тихонько прошептал, — не замечал, что ты так сильно меня любишь.

— Анст, я очень волнуюсь за тебя, сегодня ты снова стал каким-то другим… Еще и этот ребенок, закутанный в плащ, где ты вообще его подобрал?

— Потом, все потом. — немного более черство, чем следовало ответил я.