АНОМАЛИИ ЛИЧНОСТИ

Один из героев повести В. Распутина "Последний срок" объясняет: "Жизнь теперь совсем другая, все, посчитай, переменилось, а они, эти изменения, у человека добавки потребовали. Мы сильно устаем, и не так, я скажу тебе, от работы, как черт знает от чего Я вот неделю прожил и уж кое-как ноги таскаю, мне тяжело. А выпил и будто в бане помылся, сто пудов с себя сбросил. Знаю, что виноват кругом на двадцать рядов: дома с бабой поругался, последние деньги спустил, на работе прогулов наделал, по деревне ходил попрошайничал — стыдно, глаз не поднять. А с другой стороны, легче... Идешь опять работать, грехи замаливать. День работаешь, второй, пятый, за троих упираешься и силы откуда-то берутся. Ну, вроде успокоилось, стыд помаленьку проходит, жить можно. Только не пей... А как не пить? День, второй, пускай даже неделю — оно еще можно. А если совсем, до самой смерти не выпить? Подумай только. Ничего впереди нету, сплошь одно и то же. Сколько веревок нас держит и на работе и дома, что не охнуть, столько ты должен был сделать и не сделал, все должен, должен, должен, и чем дальше, тем больше должен — пропади оно пропадом. А выпил — как на волю попал, освобожденье наступило, и ты уже ни холеры не должен, все сделал, что надо".

В этом монологе ярко проявились перечисленные выше качества алкогольного переживания: оправдание выпивки сложностью жизни, перенос конфликтов в ирреальный план, их иллюзорное разрешение ("выпил — как на волю попал... все сделал, что надо") и т. д. Люди с таким самосознанием, сами того не подозревая, находятся на очень опасном рубеже. Им-то кажется, что они установили некое равновесие между двумя мирами — реальным и ирреальным, что возможность временных переходов в мир второй помогает им сносить тяготы и напряжение мира первого. Обычно они настолько уверены в неизбежности и правоте своего образа жизни и мыслей, что смело пытаются навязать его другим, рассматривая как всеобщий, обязательный для всех. По сути дела эти люди начинают выступать в роли "алкогольных наставников", прививающих новичкам "идеологию" и способы, конкретную "технику" иллюзорно-компенсаторных переживаний. Обратим при этом внимание на одну важную деталь. Когда мы выше уже упоминали об "алкогольных наставниках", читатель мог вообразить себе неких особых, прожженных злодеев. На деле этого рода "наставничество" свершается повседневно и буднично. Герой повести В. Распутина — человек во многих отношениях хороший и добрый, но по сути своей является если не прямым "наставником", то по крайней мере активным пропагандистом алкогольного переживания. К пагубному наставничеству оказываются приобщенными и родитель, подносящий своему ребенку первую рюмку, и собрание милых гостей, демонстрирующих своим поведением сидящим за столом детям ритуал винопития. Прав С. Н. Шевердин, который пишет: "Представлять дело так, как будто бы подростков совращают и понуждают расстаться с трезвостью законченные "забулдыги", никчемные, не заслуживающие никакого уважения и признания "пьянчужки", люди, лишенные привлекательных и действительно ценных качеств,—это опасный самообман, который не поможет нам поставить верный диагноз изучаемого социального недуга и заведомо не позволит назначить правильный курс лечения" ^9.

.

Иллюзорно-компенсаторная деятельность, отдаляя человека от задач реальности, от достижения в ней своего назначения и счастья, постепенно переносит центр внутренних устремлений в иной, ирреальный план, который все более обживается, обставляется все новыми атрибутами и становится наконец в смысловом отношении более важным, значимым и притягательным, нежели мир реальный.