Анри де Грамон (СИ)

Всю дорогу до границы мои подозрения, что нас не ищут, крепли. Уж слишком спокойно продвигались мы по чужим землям. Рад ли я был покинуть относительную безопасность нашего дома? Да, рад. Все же рутина в глуши – не для меня. Она чудесна как пауза перед новым, и не более.

Когда мы без труда пересекли границу, где нас ждали гвардейцы короля, я понял все. И тогда написал генералу. Я рассказал ему обо всем. О том, как увидел впервые, как мне показали портрет де Биля, что я при этом чувствовал, как сказали наконец, зачем я там… я доверял бумаге самое сокровенное, самого себя доверял. И чувствовал, что, пока не расскажу всего, не успокоюсь. Не утаил и отношений с де Блуа, со Стефаном.

Я уверен был, что он поймет. Вряд ли простит когда-нибудь, но поймет.

Будущее мое было туманно, но именно генерал оставался для меня тем якорем, что еще держал меня. Надежный, сильный, но такой далекий сейчас. Все чаще я думал о том, как сложились бы наши отношения, не стой между нами политика. Смог бы я быть лишь его? Смог бы навсегда забыть о других? Смог бы быть всегда лишь снизу? Выходило, что нет. Когда-нибудь, быть может, но не сейчас.

========== Глава 18. Ветер ==========

Держащий цепь не намного свободнее сидящего на цепи.

(Пьер Буаст)

Нас проводили сразу во дворец. Северин возмущался, что ему нужно к матери, я же радовался про себя, что не в темнице в кандалах жду аудиенции.

Король выглядел усталым и постаревшим – нелегко дался ему мир.

Мы поклонились.

- Мальчишки! – взревел он. – Что вы возомнили о себе!

Мы продолжали стоять, склонив головы.

- Да понимаете вы, что натворили? Ваш долг, ваша честь, как могли вы забыть обо всем? Как могли предать доверие своего короля?

Он посмотрел на меня в упор.

- Подойдите, капитан.

Я шагнул к нему, опустился на колено, склонил голову.

- Сама покорность, - прошипел его величество. – Знаете, что ждало вас здесь, капитан? – я покачал головой. – Казнь, - я сглотнул. – Благодарите своего благодетеля, генерала д’Эпине. Его личный гонец загнал лошадей. Но спас вашу никчемную жизнь.

Я поднял взгляд на короля.

- Д’Эпине написал вам?

- С вас сняты обвинения. Убирайтесь.

Я вскочил, растерянный.

- Видеть вас в столице не желаю. Чтобы сегодня же вас здесь не было.

- Благодарю, ваше величество.

- Вон! А с вами, маркиз, у нас будет долгий разговор.

Я вышел. Постоял некоторое время в холле, но Северин так и не появился. Тогда я отправился в родительский дом. Его величество не был шутником, а потому приказ убираться вон из столицы я воспринял буквально. Осталось решить лишь, куда бежать.

Встретили меня… странно. Мать рыдала на моей груди, на груди Мишеля рыдал я. Филипп кривился презрительно, прошипел лишь: «Наслышан о твоих подвигах», - но от него я иного и не ждал. Отец же был холоден и отстранен.

- Никогда не думал, что вы окажетесь паршивой овцой, сын.

- Отец? – я стоял перед ним, опустив голову, и ждал хоть каких-то пояснений.

- Вы опозорили имя, которое носите, Анри. Вы живы, но пятно…

- С меня сняты все обвинения! – вскричал я. Как же мне все это надоело!

- Такие обвинения могут быть лишь смыты.

Я недоумевал. Не о таком приеме я мечтал, не этого ждал.

- Я понял вас, отец, - выход нашелся внезапно. Еще минуту назад я не знал, как быть, теперь же решение казалось единственно возможным. – Я уезжаю. К де Брази.

Отец горько рассмеялся.

- К де Брази вы опоздали.

- Это уж мои трудности.

- Но, думаю, можно будет договориться о бесприданнице де Моро. Вряд ли другая пойдет за мужеложца с погубленной репутацией.

- Благодарю за заботу, отец, но не стоит, право.

Собрался я быстро. Матушка, утирая батистовым платком обильные слезы, умоляла не совершать ничего, о чем потом пожалею, просила понять отца.

- Я не держу зла, - ответил я. – Но и издеваться над собою, прикрываясь добрыми намерениями, более не позволю. Хватит.

Я написал Северину, вывел из конюшни свою лошадь и поскакал к де Брази, надеясь лишь, что Сабрина и Реньяр не откажут мне от дома.

Имение де Брази ничуть не изменилось, лишь листва в парке окрасилась в желтый. Сабрина сидела на открытой террасе. Я спешился, кинул вожжи подбежавшему конюху и, поднявшись по ступеням, оказался возле бывшей невесты.

- Мсье? – она вскочила.

- Мадам, - я приложился к руке в поцелуе. – Прошу прощения, что не сообщил о своем приезде заранее.

- Это не страшно, мы рады вам, - она улыбнулась.

- А где ваш любезный супруг?

- Этьен с батюшкой, будет к ужину. Вы, верно, хотите освежиться с дороги и отдохнуть? Я провожу вас.

Я кивнул.

- Благодарю, мадам. Как поживает ваш батюшка?

Сабрина смутилась, густой румянец окрасил щеки.

- Все хорошо, благодарю вас. Отец сначала очень гневался, но мы с Этьеном на коленях молили его о прощении и благословении. Мы благодарны вам, мсье, за все.

- Я счастлив быть вам полезен.

***

Едва стоило дому уснуть, как в дверь мою раздался легкий стук.

- Войдите, - крикнул я, откладываю на тумбу книгу.

Дверь приоткрылась.

- Мсье…

- А, Реньяр. Входите, друг мой, - я улыбнулся. Он вошел, сел в кресло.