Анри де Ренье

В первом сборнике своих стихов "Les Lendemains" [Грядущие дни] (1885) Анри де-Ренъе определяет цель своей поэзии как желание воссоздать, обессмертить в себе самом и вне себя убегающие мгновения. Воспоминания! но они не воскреснут под его руками такими, как были. Воспоминание украшает, очищает, преувеличивает, обобщает прошлое[6]

Я мечтал, что эти стихи будут подобны тем цветам,Которые рука искусного мастера обвиваетВокруг золотых ваз, идеально выгнутых.[7]

В этот период влияние Маллармэ чувствуется особенно в выборе символов и форм. Все любимые образы юношеской поэзии Ренье можно вывести из этих слов Иродиады Маллармэ:

… О зеркало, холодная вода!Кристалл уныния, застывший в льдистой раме.О, сколько раз в отчаяньи, часами,Усталая от снов и чая грез былых,

Опавших, как листы, в провалы вод твоих,Сквозила из тебя я тенью одинокой.Но горе! В сумерки, в воде твоей глубокойПостигла я тщету своей нагой мечты. [8]

Двойственность зеркал, темные воды бассейнов, листы, опадающие на поверхность вод, усталость от снов, сумерки над лесными водоемами, "тщета нагой мечты" — эти образы повторяются и текут в юношеской поэзии Ренье.

"Я смотрел, как в воду бассейна падали листья один за другим. Не было ли ошибкой, что в моей жизни я имел занятие иное, чем этот грустный счет часов, лист за листом, над грустными и чуткими водами. Все чаще падают листья. По два сразу. Слабый ветер, поднявшись, осторожно качает — прежде чем уронить — их, усталые, напрасные. Те, что падают в бассейн, сперва плавают по поверхности, потом набухают, тяжелеют и тонут наполовину. Вчерашние погрузились уже, другие еще бродят по поверхности. Сквозь прозрачность холодной воды, ясной до самого дна, исчервленного бронзой, видны целые кучи их — потонувших… Лампа горит в углу большой залы, и я стою, лицом прижавшись к окну. Я уже не вижу, как падают листья, но чувствую, как внутри меня самого что-то обрывается и медленно падает. Мне кажется, что в молчании я слышу падение моих мыслей. Они падают с очень большой высоты, одна за другой, медленно осыпаясь, и я принимаю их всем прошлым, что живет во мне. Мертвенное и легкое их ниспадение не тяжелит отшедшими порывами жизни. Гордость осыпается, лепестки славы облетают".[9] (Manuscrit trouve dans une armoire) [Рукопись, найденная в шкафу].

Все юношеские поэмы Ренье отличаются этой вечерней меланхолией усталой и безнадежной.

Нет у меня ничего,Кроме трех золотых листьев и посоха

Из ясеня,Да немного земли на подошвах ног,Да немного вечера в моих волосах,Да бликов моря в зрачках…Потому что я долго шел по дорогамЛесным и прибрежным,И срезал ветвь ясеня,И у спящей осени взял мимоходомТри золотых листа…

Прими их. Они желты и нежныИ пронизаныАлыми жилками.В них запах славы и смерти.Они трепетали под темным ветром судьбы.Подержи их немного в своих нежных руках:Они так легки, и помяниТого, кто постучался в твою дверь вечером,Того, кто сидел молча,

Того, кто уходя унесСвой черный посохИ оставил тебе эти золотые листьяЦвета смерти и солнца…Разожми руку, прикрой за собою дверь,И пусть ветер подхватит ихИ унесет…[10]

Все проходит, и в пожелтевших уборах пышной осени поэт чует "запах Славы и Смерти". И ту, которую он любит, он может попросить только о том, чтобы она подержала в руках "три золотых листа цвета Смерти и Солнца" и отпустила их по воле ветра.

Эта грусть характерна для юношеской поэзии Анри де Ренье. В эти годы он видел грустную девушку в барке, на темной реке, в вечерних сумерках. Он ее звал призывным и сладким именем Эвридики. Какие-то древние печали жили в глубине ее снов. Она сидела в лодке и плакала. А напротив сидел павлин, своим ослепительным хвостом наполняя всю ладью. Незапамятная грусть темнила ее глаза, и она говорила голосом древним и истинным, голосом столь тихим, точно он доносился с другого берега реки, с другого берега Судьбы.