Антарктическая Гиперборея

— Вы совершенно правы-с, Николай Романович, — улыбнулся Брусилов в пышные усы. — Однако закупка и капитальный ремонт ваших машин выходит казне в копеечку. Они хороши, спору нет. А только выгоднее гардемаринов и матросов на простых кораблях обучать, на парусниках и паровых лодках. Потом лишь месяц-другой переучивания на том корабле, в котором в бой идти. Пётр Николаевич не даст соврать — пехота у него на учениях за подводами бегает, кои танки изображают.

— Так точно-с! — пробасил Врангель, чаще других опрокидывая штоф и подливая себе беленькую. Вместе с Александрой Фёдоровной в Санкт-Петербург вернулась и фрейлина Ольга Михайловна, обнаружив, что за время её отсутствия барон привёз с Дальнего Востока молодую женщину небывалой красоты и даже обещал на ней жениться. С тех пор обе супруги — законная и фактическая — так извели прославленного танкиста, что он уже мечтал о новой войне, лишь бы уехать подальше от них. — Да только не в одном железе дело, Государь, господа. Год назад мы были героями, сейчас — едва. Какому-то тенору или иной фиглярствующей штафирке рукоплещут больше, чем боевому генералу!

Он стукнул рукой по столу, выказывая возмущение. Брусилов выразительно глянул лейб-гвардейцам, мол — будьте наготове. Вслух же поддержал его.

— Мирное время и правда таит в себе сниженье престижа нашей профессии. Нужны новые события, кои увлекут за собой молодёжь, заставят мечтать её о военных академиях, а не партикулярных университетах, по выпуску из которых получат содержание на заводе куда выше офицерского.

Главный заводчик из числа сидящих в беседке проглотил шпильку молча и невозмутимо, мол — я эксплуататор наёмного труда, сколько хочу, столько и плачу.

— Кстати, — оживился Император. — Я пригласил человека, который может предложить подобное предприятие. Право, не могу же я объявлять войну каждый год ради подъёма армейского престижа. Он недавно был здесь… Так вот же он!

Глава 2

Самохвалов

Сухонький и плешивый старичок очень малого роста стоял тем временем на берегу дворцового пруда и крошил птицам батонные крошки. Если чинный Брилинг был облачён в социал-демократический фрак, носил трость, котелок и массивную золотую часовую цепь на жилетке, а Романовы и генералитет пребывали в военной форме, пожилой господин оделся к высочайшей аудиенции в простой клетчатый сюртук и английского вида кепку, при этом явно не испытывал стеснения ни от скромного вида своего, ни от того, что не был представлен.

— Полагаю, вы о нём все слышали, господа, но мало кто видел. Знакомьтесь — Пётр Андреевич Самохвалов!

Кормилец пернатого сообщества бросил остатки хлеба, вошёл в беседку и коротко поклонился. Кроме Императора с ним был знаком лишь Брилинг, но вряд ли кто в России хотя бы раз не слышал о человеке, стоявшем у истоков современного русского воздухоплавания. В начале века Самохвалов отошёл от дел и надолго выпал из поля зрения газетчиков, лишь с Великим Князем не порывал сношений и очень странной, неравной дружбы. Худому и до несолидности подвижному человечку шёл шестьдесят девятый год.

— Для меня огромная честь, господа, познакомиться лично. И вас, Александр Михайлович, благодарю от души, прервали стариковское затворничество.

— Не надо лукавить-то при Государе, — усмехнулся Император. — Лучше расскажите моим гостям о Южной и Северной Гиперборее. Небось, чаще иных молодых путешественников покидаете родные пенаты.

— Отнюдь! — заскромничал Самохвалов. — С Нового года ни разу не выезжал, да-с. А в восемнадцатом, как мир безопаснее стал к путешествующим, были вояжи, не скрою, и изрядно.

Со стариковской словоохотливостью он рассказал прелюбопытную историю. Ещё до войны с англичанами неугомонный Пётр Андреевич, не довольствующийся спокойной жизнью на пенсионе в компании внуков и правнуков, устроил экспедицию в Константинополь. Там приглашённые им молодые люди, археологические энтузиасты, разгребли горы мусора и обломков на месте дворца Топкапы, который большей частью был совершенно разрушен при штурме, а остатки строений покинуты. В числе найденных раритетов, уцелевших от мародёрских набегов на руины, оказалась карта за подписью турецкого адмирала Пири-реиса.

— Верно! Я читал о ней в германских газетах, — тут же припомнил Колчак, живо интересовавшийся любыми новшествами или загадками, имевшими отношение к морским делам. — Изумился тогда — столь ценная находка сделана на земле Российской Империи, а узнают про то германцы.