Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления

сколько осада Трои, то против армии сильного монарха так долго они устоять не смогли

бы. Кроме того, если бы далее последовали великие сражения, тогда уже помимо своей

воли они вынуждены были бы присоединиться к той или иной стороне, дабы не быть

разоренными вконец. Если же они присоединятся к одной из воюющих сторон, тогда их

столичный город будет ни чем иным, как местом хранения оружия и продовольствия того

государя, к которому они примкнули

Что касается описания Макиавелли немецких имперских городов; то сегодня их

положение совсем отлично от того, что было ранее. Ибо одна петарда, а в случае ее

отсутствия, одно только императорское повеление в состоянии сделать последнего

владетелем этих городов. Они все плохо укреплены, многие из них из них имеют старые

каменные стены, на которых изредка видны большие башни, а рвы почти все засыпаны

землей. Они имеют мало солдат, но и те, которых они содержат, худо обучены; их

офицеры по большей части — старые люди, которые уже более не в состоянии

продолжать службу. Некоторые же из числа имперских городов, хотя и имеют довольно

изрядное количество огнестрельных орудий, однако не могут противиться такому

императору, который привык заставлять их чувствовать свою слабость довольно часто.

Одним словом, предводительствовать армией, воевать, осаждать, и защищать крепости,

надлежит только великим государям, и те, кто им желает следовать, не имея для этого

достаточных сил, подобны тому, кто, подражая грому, создает треск и шум, воображая,

что он Юпитер.

ГЛАВА XI. О ДУХОВНЫХ ДЕРЖАВАХ.

Я не нахожу в древности примеров того, чтобы священники были владетельными

принцами. Между всеми народами, о которых мы имеем некоторое знание, только у

евреев можно найти владычествующих первосвященников. Нет ничего удивительного в

том, что в этом народе, превосходящем все варварские нации суеверием и невежеством,

находились и такие, которые, упражняясь в благочестии, присвоили себе заботы,

относящиеся к управлению. В противоположность этому у других народов мы находим,

что люди, известные своим благочестием, ни во что другое не вмешивались, кроме того,

что они должны были делать в соответствии со своим долгом. Они приносили жертвы,

взымали за то награждение, и имели особенные преимущества. Они редко давали

наставления, и никогда не царствовали. В древние времена не было войн на религиозной

почве потому, что священники не имели учения, которое бы народ разделяло, а также

таких привилегий, которые они могли бы употребить во зло.

Когда Европа, после падении Римского государства, оказалась без верховного

главы, и разделена была на малые владения, многие епископы сделали себя принцами, а

епископ Римский подал им в этом пример. Кажется, что народу под властью этих

духовных правителей, надлежало бы жить довольно счастливо. Да и избранные принцы,

владения которых были столь же малы, как и у духовных правителей, должны были

поступать со своими поддаными, если не благочестиво, то хотя бы в соответствии с

наукой об управлении, то есть милостиво.

Однако известно, что ни одно государство так не изобиловало нищими, как

духовные державы. Здесь человеческие бедствия можно было увидеть не только у бродяг,

кормящихся милостью правителя, и подобно насекомым, осаждающих всякое

государство, но прежде всего у жителей этих стран, отощавших от голода. Поскольку

сами духовные принцы были лишены стремления к тем вещам, которые необходимы для

человеческой жизни, то тем самым они предваряли гибель и злоупотребления среди своих

подданых.

Нет сомнения, что правила многих духовных форм правления заимствованы из

спартанских законов, запрещающих употребление серебра, с той однако разницей, что

только прелаты удержали за собой право владения всеми деревнями, которые отбирали у

собственных подданных. Блаженны нищие, они утверждали, их есть царство небесное, и

поскольку они очень желали того, чтобы всякий был блажен, то, поэтому, старались

сделать каждого нищим.

Ничто не может быть, кажется, поучительнее истории церковных владетелей и

наместников Иисуса. В ней надеялись мы найти примеры непорочного и святого нрава,

однако вместо этого в ней обнаружилось нечто совсем противоположное, а точнее всякие

постыдные деяния. Никак нельзя читать жизнеописания пап без того, чтоб их

бесчеловечноть и вероломство не вызвали омерзения. Вообще, замечено, что чем более их

честолюбие стремилось умножить светскую и духовную власть и силу, тем более

развивалось их сребролюбие, стремление заполучить достояние подданых для обогащения

своих внуков, наложниц и побочных детей. Ежели кто будет далее рассуждать об этом, то

ему покажется особенно примечательным, что народ терпеливо сносил угнетение этих

принцев, что он мог спокойно взирать на пороки духовных лиц, и что от бритой головы

терпел все, чего он от главы, увенчанной лаврами, никак терпеть не согласился бы.

Однако для того, кто знает, как сильно может воздействовать суеверие и религиозное

воодушевление на невежественных людей, в этом нет ничего удивительного. Следует

вспомнить, что благочестие еще издавна употреблялось для укрепления народной