Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления

Именно это я и хотел доказать: он делает совершенно противоположное тому, к чему стремится. Ибо завоевание обходится ему весьма дорого: он опустошает те земли, которые могли ему принести вред, если бы их население восстало. Всякий согласится со мною в том, что обладание опустошенной и лишенной всех жителей землей никак не делает государя сильным. Я считаю, что если бы какой– либо монарх имел пустоши, простирающиеся от Либена до Баркана, то это обладание не сделало бы его земли плодоноснее, и я уверен в том, что миллион барсов, львов, крокодилов с миллионами подданных, с изобильными городами, гаванями и многочисленными кораблями, с трудолюбивыми гражданами, солдатами и со всем тем, чего можно ожидать от многолюдной земли, нельзя поставить ни в какое сравнение с опустошенным краем. Всякий со мной согласится в том, что сила какого-либо государства связана не с обширностью его пределов, но с количеством живущих в нем людей. Взять хотя бы Россию и Голландию. В первой мы видим не что иное, как болота и бесплодные острова, возникшие из лона обширного океана; напротив, Голландия – малая республика, которая занимает площадь не более чем на сорок восемь миль в длину и на сорок миль в ширину. При всем этом она является небольшим политическим телом, имеющим прочные внутренние связи. Многочисленный и трудолюбивый народ обитает на этой земле, и он очень силен и богат. Голландия смогла сбросить с себя иго испанского господства, господства самой сильной в те времена монархии в Европе. Торговля этой республики простирается до отдаленнейших частей света, в военное время она способна содержать пятьдесят тысяч человек войска, не говоря уже о сильном и весьма боеспособном флоте.

Но если вы обратите свой взор на Россию, то перед глазами предстанет неизмеримое государство – земли его занимают огромную часть суши. Это государство с одной стороны граничит с Великой Татарией[12]

и Индией, а с другой стороны – с Черным морем и Венгрией; пределы его простираются до Польши, Литвы и Курляндии. Швеция граничит с ним с севера. Россия простирается в ширину на триста, а в длину более чем на шестьсот немецких миль[13]. Земля эта плодоносна хлебом и производит все то, что необходимо для жизни народа, ее населяющего, более же всего она плодоносна около Москвы и в малой Татарии[14]

. Однако при всех этих упомянутых преимуществах ее населяют не больше пятнадцати миллионов жителей.

Эта нация, которая начала ныне славиться в Европе, не сильнее Голландии ни на море, ни на суше, что же касается до богатства, то в этом она далеко отстоит от Голландии.

Крепость государства заключена не в обширных владениях и не в обладании великими степями или неизмеримыми пустынями, но в богатстве и количестве жителей. Поэтому истинная выгода государя состоит в том, чтобы населить землю народом и привести ее в цветущее состояние, но никоим образом не уменьшать число жителей и тем более не опустошать эту землю. Если злость, присущая Макиавелли, вызывает омерзение, то о его рассуждениях остается только сожалеть, и поступил бы он гораздо справедливее, если бы научился правильно мыслить, прежде чем преподавать другим свою столь нелепую науку правления.

Государь должен в завоеванных землях учредить свою резиденцию. Это третье правило сочинителя, которое умереннее, нежели другие, и относительно которого я уже высказался, показав все трудности данного предприятия.

Мне кажется, что государь, завоевавший республику, к овладению которой имел законные причины, может удовольствоваться тем, что он уже наказал ее в достаточной степени, и предоставить ей вольность. Мало людей думают подобным образом, те же из государей, которые придерживаются такого образа мыслей, будут пребывать в безопасности и создадут себе убежище в наиболее древних и почитаемых городах вновь завоеванных земель, дозволив народу пользоваться всеми их прежними правами и вольностями[15]

. О мы бесчувственные! Мы стремимся всем завладеть, как будто бы имеем достаточно времени для пользования этим и будто жизнь наша не имеет конца. Наше время проходит гораздо быстрее, нежели мы думаем; мы пребываем в надежде, что трудимся для себя, на самом деле наши труды пожинают недостойные и неблагодарные потомки.

Глава VI

О новых государствах, приобретенных храбростью и собственным оружием

Если бы люди были беcстрастны, тогда можно было бы простить Макиавелли то, что он желает осчастливить их обществом им подобных. Он был бы новым Прометеем, который похитил небесный огонь, чтобы вдохнуть жизнь в бесчувственные машины. Но человек устроен иначе, ибо ни один из них не бывает бесстрастен. Таким образом, если страсти умеренны, тогда люди, ими обладающие, бывают душою общества, но если дать страстям волю, тогда они приведут общество в хаос.