АНТИ-Стариков

Как это вам, наш г-н историк? Зачем для переворота нужны были забастовки и демонстрации, если самим участникам заговора они нужны как зайцу стоп-сигнал? «Рабочая группа» же сидит под следствием, кто будет управлять толпой? Некому.

И дальше начальник охраны императора подводит итог:

«А между тем едва ли кто из буржуазных депутатов хотел революции. Революции в Думе боялись. Ни одна партия к ней не была готова. Незадолго перед тем на одном конспиративном совещании революционных организаций Петрограда представители рабочих заявляли, что для революции они не готовы».

Да, я же забыл, что для Николая Викторовича любой переворот — уже революция. У этих политических деятелей и в Киеве майдауны революции производят: революционер Порошенко сменил реакционера Януковича…

Заговорщики переворот планировали. Переворот! Разницу улавливаете?

Обратим особенное внимание на следующее утверждение г-на Старикова:

«Как по мановению волшебной палочки, начинаются забастовки, митинги и шествия, которые никто не организовывал…»

Когда же это мановение палочки наступило? 23 февраля 1917 года? Раньше всё было спокойно, как в Багдаде? Если верить Николаю Викторовичу, то — да, спокойно:

«Ни военно-стратегических, ни экономических причин для бунта у русского населения в феврале 1917 года не было».

«Фронт был стабилен, внутри страны было спокойно».

Вот же «Троцкий»! Да нет, Троцкому до него далеко!

Давайте глянем, как было спокойно. Стариков утверждал, что мемуары Милюкова читал? Почитаем и мы:

«В 1916 г. мы имеем другую картину. Чтобы сразу подчеркнуть контраст, я прибегну к цитате: сжатому резюме положения, сделанному для чрезвычайной комиссии не кем иным, как А. Д. Протопоповым, бывшим министром внутренних дел.

«Финансы расстроены, товарообмен нарушен, производительность страны — на громадную убыль… пути сообщения — в полном расстройстве… двоевластие (Ставка и министерство) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам… Наборы обезлюдили деревню (брался 13-й миллион. — П. М.), остановили землеобрабатывающую промышленность, ощутился громадный недостаток рабочей силы, пополнялось это пленными и наемным трудом персов и китайцев… Общий урожай в России превышал потребность войска и населения; между тем система запрета вывозов — сложная, многоэтажная — реквизиции, коими злоупотребляли, и расстройство вывоза создали местами голод, дороговизну товаров и общее недовольство…

Многим казалось, что только деревня богата; но товара в деревню не шло, и деревня своего хлеба не выпускала. Но и деревня без мужей, братьев, сыновей и даже подростков тоже была несчастна. Города голодали, торговля была задавлена постоянно под страхом реквизиций. Единственного пути к установлению цен — конкуренции — не существовало… Таксы развили продажу «из-под полы», получилось «мародерство», не как коренная болезнь, а как проявление недостатка производства и товарообмена…

Армия устала, недостатки всего понизили ее дух, а это не ведет к победе».

Хорошая почва для спокойствия? Сам министр внутренних дел говорит, что, как бы помягче выразиться, вот-вот всё накроется медным тазом. Это называется — нет экономических причин для бунта?! А какие тогда нужны экономические причины?

Теперь глянем, сколько забастовок было в 1916 году, может и вправду 23 февраля они начались неожиданно, по мановению волшебной палочки Гарри Поттера, а до этого — тишина? Данные по этой теме найти очень просто, и мы узнаем, что в 1915 году было 2 тысячи забастовок, в которых участвовали 900 тысяч человек. А уже в 1916 году — 2,3 тысячи забастовок и 1 млн 800 тысяч бастующих.

Это английская агентура провела за год 2 300 успешных мероприятий по срыву работы промышленных предприятий воюющей страны? И в подрывной деятельности иностранных разведок приняли участие 1 млн 800 тысяч рабочих?

Это спокойствие внутри страны?

Николай Викторович любит Троцкого цитировать, но делает это очень выборочно: всё, что в его схему не укладывается, игнорируется. Ну тогда мы поможем ему. Что там у Троцкого про «спокойную» обстановку:

«Первые два месяца 1917 года дают 575 000 политических стачечников, из них львиная доля приходится на столицу. Несмотря на новый разгром, произведенный полицией накануне 9 января, в столице бастовали в день кровавой годовщины 150 000 рабочих. Настроение напряженное, металлисты впереди, рабочие все больше чувствуют, что отступления нет. На каждом заводе выделяется активное ядро, чаще всего вокруг большевиков. Забастовки и митинги идут непрерывно в течение первых двух недель февраля. 8-го на Путиловском заводе полицейские подверглись «граду железных обломков и шлака», 14-го, в день открытия Думы, бастовали в Петербурге около 90 тысяч».