Антиатеизм как замена антисемитизма в посткоммунистической России

Невольно возникает вопрос, почему именно евреев, а в последнее время и атеистов, а не представителей других религиозных учений так ненавидит христианство? Если речь идёт об истинных религиозных поборниках христианства, то ответ достаточно прост: глубокая внутренняя вера в правоту учения, которому они посвятили свою жизнь, не позволяет им воспринимать тех, кто «бросает вызов чистоте и ясности познания и моральной гармонии вселенной». Ибо евреи, а теперь и атеисты

«не принадлежали к ещё необращённым язычникам, ни к опальным еретикам... Их неприятие христианского учения невозможно было списать на языческое невежество... — даже в принципе — и на поправимую ошибку, которую совершают „заблудшие овцы“». Они «были не просто необращёнными неверными, а людьми, которые, будучи в здравом рассудке, отказываются принять истину»

. А потому само их существование «представляло перманентный вызов самому факту существования христианства».

В принципе нельзя исключить, что и нововоцерквлённые адепты православного христианства придерживаются подобных взглядов, но, скорее всего, вышеприведённые критики атеизма страдают комплексом рационализованного расизма. Дело в том, что сравнительно недавно все они были добропорядочными советскими гражданами, не раз публично заявлявшими о своих атеистических взглядах (хотя бы при сдаче в институтах философского материализма). И в принципе, не важно: лгали ли они тогда, или стали лгать сейчас, подстраивая свои взгляды под потребу дня. Ложь есть ложь. А отсюда и зависть к тем, кто оказался морально чище.

Признаваться в лжи, даже самому себе психологически дискомфортно. И для того, чтобы снять этот грех со своей души, им приходится доказывать самим себе и другим, что те, кто не изменил своим убеждениям или глупцы или подлецы. Возникновение подобного расизма, правда по отношению к евреям, чётко описывает Зигмунт Бауман, используя определения Пьер-Андре Тагиеффа: «„вторичный“ (или „рационализированный“) расизм возникает тогда, когда поддерживается (и усваивается) некая теория, дающая логическое обоснование неприязни. Отвратительный Другой

представляется недоброжелательным или „объективно“ вредным — в любом случае, угрожающим благополучию испытывающей неприязнь группы. К примеру, можно описывать неблагоприятную категорию людей как вступившую в сговор с силами зла, если рассуждать в терминах религии».

Главной «вредностью» атеизма, опасной для всего общества, с точки зрения новоявленных антиатеистов, является аморализм атеизма. Причём доказательства этого положения у них колеблются от чисто эстетических, до догматично примитивных. В качестве первого типа доказательств стоит привести мысли на этот счёт Дмитрия Быкова [7]: «Убеждённые дарвинисты, материалисты, позитивисты и иные технократы базаровского толка... полагают, что наука отбирает у овцы мечту о пастухе, — то есть мир, лишённый Бога, свободнее, гуманнее и чище. Правда, презрение редко (гораздо реже веры) совмещается с гуманностью, а в нешуточной ярости, с которой позитивисты громят всё антинаучное, как-то не прослеживается ни свободы, ни чистоты. Сплошная стадность и подспудная уязвлённость... Я понимаю, что позитивизм предлагает человеку гораздо более гордую позицию — почти сверхчеловечность: я всё знаю или, по крайней мере, могу узнать. А все верующие — трусы, бараны, нуждающиеся в пастыре, дети, мечтающие о розге... знаем, плавали, слышали, наблюдали в действии. Не впечатляет». Действительно не впечатляет — подобная система доказательств.

Гораздо серьёзнее подходит к опасности атеизма Елена Ямпольская[6], твёрдо уверенная, что советская «страна рухнула, потому что десять заповедей, автоматом передранные в „Моральный кодекс строителя коммунизма“, без Бога не работают». И вообще «Страшно — когда ничего святого. „Православие головного мозга“ (копирайт Андрея Кончаловского) — недуг гораздо менее опасный, чем гнойный скепсис... При некрозе души надежды нет»[5].