Антибомба

– Да они знают все, – успокоил штабник.

– Пусть туда немедленно наружка выдвигается. Когда адрес установят, чтобы сразу за ней зацепиться.

– Уже сделано.

– Приятно с тобой дело иметь, подполковник. Держи меня в курсе. Сразу сообщай, как и что.

– Непременно.

Доесть обед мне спокойно не дали. Еще через пять минут штабист сообщил, что в Казани прапорщик Жавин передал кассету с записью террористических подвигов Бешеного Марида в Ичкерии и обещал отдать вторую запись, уже с данными на самого неуловимого злодея.

– Отлично! – воскликнул я.

Новости шли косяком. Бег событий все убыстрялся.

Когда, выйдя из ресторана, мы садились в машину, зазвонил мой общедоступный телефон.

– Здоров, это Андрей звонит, – послышался голос Кастета.

– Здоровее видали. Что у тебя?

– Да я только что узнал. Баллона и его братву Чухонец послал за телкой той.

– Какой телкой?

– Которую они искали. Я тебе ее фото давал.

– Они нашли ее?

– Выходит, да.

– Давно поехали?

– Ну я минут сорок назад с Баллоном говорил. Он как раз в машину собирался садиться.

– Ах ты черт! Сколько их? На чем они?

– Не знаю… Человека три, наверное. У Баллона машина – «буммер» синий, битый, трешка.

– Номер?

– Я че, Мари Кюри или Менделеев все помнить?

– Хорошо, Кастет, – кивнул я. – Спасибо.

– Спасибо не отделаешься. За тобой бабки.

– Не вопрос… Если живы будем…

Я дал отбой и кивнул Робину:

– В машину! Быстрее! Давай за руль!

Глава 32

Кобра посмотрелась в мутное зеркало в обшарпанном коридоре съемной квартиры. Она выглядела изможденной, старше своих лет. Впрочем, все это неважно. Возраст, время уже не слишком волновали ее. Потому что ее время кончалось. Она была совершенно уверена в этом.

Боялась ли она скорого будущего? Жалела себя? Нисколько. Она никогда не жалела других. И крайне редко жалела себя. И никогда эмоции не сбивали ее с главного пути. Потому что идти по главному пути и было ни с чем не сравнимое, самое сильное переживание в ее жизни.

Она отдала этому пути все – здоровье, счастье, всю себя.

Всмотрелась в зеркало, и ей показалось, что она видит в нем неясные тени недавно ушедших соратников – Лекаря, Заура. Еще дальше реяли десятки других, кто погиб на тернистом пути.

Вспомнился ей разговор с Маридом после того, как они узнали о гибели Лекаря и Заура.

– Ты грустишь по ним? – спросил он.

– Мы потеряли верных бойцов, – сказала она.

– Не страшно, – усмехнулся он. – Все к лучшему.

– Ты столько прошел с Лекарем…

– И рад, что он сдох.

– Почему?

– А потому что он уже недостоин жить. Он отжил свое. С ним нужно было решать что-то.

– А Заур?

– Заур был не так безнадежен. Он работал за деньги, а они хороший якорь. Но он тоже иссох. Лучше, что они умерли. Их кровь уже была не горяча. Они стали обузой.

– А я?

– А ты достойна править миром…

– Или уничтожить его.

– Нет. Вот это уже моя привилегия, – как-то делано засмеялся он.

Как ей хотелось отнять у него эту привилегию.

– Мы лишь гости на этой земле. И наша задача оставить след. Как можно более яркий след. Избранным дано уйти в очистительном взрыве, – продолжил он.

Как же он был прав.

Очистительный взрыв. Это звучит как симфония. Ей хотелось оставить свой след. Она делала все, чтобы его оставить, но в изменчивом мире следы заносит быстро – как волнами на песчаном пляже. Но этот след продержится куда дольше остальных.

О ней будут помнить долго.

После того как ее не станет…

Она ударила кулаком в зеркало, и тени соратников исчезли. Прочь! Они в прошлом. Им не место в ее жизни.

И в ее смерти.

Марид обещал, что они выживут. Что они увидят, как разгорится зажженный ими пожар. Но она не верила ему. Она знала, что это последний штрих в их общей картине, которую они писали столько лет.

Серафима отошла от зеркала и презрительно огляделась. Ее раздражала скудность окружающего мира – квартира обшарпана, нет эстетики и красоты. Она достойна, чтобы последние дни прошли в красивых интерьерах, среди прекрасных вещей и природных красот. А было все донельзя убого – съемная однокомнатная квартира, унылый промышленный пейзаж за окнами. Это ее как-то обижало и удручало. Но ненадолго. Потому что впереди был их триумф – ядерная смерть!

Да, Марид всегда надеялся выбраться из этой передряги живым. А она не надеется… Может, и могла бы, но не хочет!

Это деяние должно стать последним у них. Ярким завершением их яркой жизни. И Мариду тоже не нужно будет после этого жить. Обыденная жизнь и мелкие деяния сведут на нет красоту этой вершины их совместного творчества. А этого она допустить не должна.

Да, они умрут. Умрут оба. Она заберет его в расцвете величия и славы!

Черт возьми, а ведь это у нее не предчувствие смерти. Это планирование смерти. Красивой. Которая явится шагом в вечность…

Решение созрело – они умрут оба. Оно зрело давно, но сейчас оформилось в чувствах и словах.

И в ее душе вдруг все запело. Она вдруг четко осознала то, что хотела с детства, – умереть!

И она умрет красиво!

Повеселев, она приосанилась. Пора идти. У нее сегодня еще много дел.