Античная наркомафия - 9 (СИ)

Почему у дравидов, имеющих своих буйволов, не срослось дело с изобретением рогового лука, хрен их знает. Здесь-то – понятно, климат сырой, и отсыревший рог теряет свои упругие свойства, а тем же шеллаком его от сырости изолировать – это же надо ещё и додуматься. Но уж Индская цивилизация с её гораздо более сухим климатом – могла бы вполне. Тем не менее, факт остаётся фактом – роговой лук в Индии до сих пор как-то не в ходу, а в ходу бамбуковый аналог аглицкого лонгбоу для войны и его уменьшенная копия для охоты. Она поприцельнее, поскольку растягивается до глаза, но и послабже. На охоте это не критично, потому как на мелкую дичь и этого хватит, а на дичь покрупнее стрелу и отравить можно. Тут разброс попаданий критичнее – стрелы самодельные не одинаковые ни разу, и каждая летит так, как хочется именно ей, и немалая часть стрелкового навыка у лучника-дикаря состоит из индивидуальных поправок на прицеливание для каждой из его стрел. Это же ограничивает и их количество – для трёх десятков все их особенности разве упомнишь? А какой смысл стрелять дальше, чем можешь уверенно попасть? Без серийных одинаковых стрел теряет смысл и дальнобойный охотничий лук, так что и тут наш приход здорово изменит их жизненные условия. Вряд ли это обрадует лесных макак, и без того не избалованных, но кого интересует их предвзятое и некомпетентное мнение? Здесь им ещё не Индия, а скоро будет и уже не Индия, а филиал заморской цивилизации.

Тот Афанасий, который Никитин, когда был в шоке от полуголых индусок – это он ещё в не охваяенных индийской цивилизацией местах не побывал наподобие вот этого. Бабы тутошние, если какая из них и имеет сари, так надевает его только по праздничному случаю, дабы все видели и завидовали, чего у неё есть, а повседневно все носят разве что распашную юбку, эдакую длинную набедренную повязку, причём здесь и её длина весьма относительна. Ноги – это же ноги, а не звизда. Мало ли, чего там у индусов неприличным считается? Здесь живут потомки тех, кто либо исходно ихних порядков не знал, либо сбёг от них, куда глаза глядели, и уж всяко не для того, чтобы и здесь их воспроизводить. Ведь прикрыто же от посторонних глаз интересное место? Ну так и достаточно для приличия, а лишние-то тряпки зачем таскать по такой жаре? Переселенки-то – штук пять из Талахори и полтора десятка из Тамманавы – все в сари по привычке, но глядят на местных, стати их заценивают и уже явно обмозговывают уважительную причину свои ничуть их не худшие тоже продемонстрировать. Ну так их ведь и отбирали таких, которым стыдиться нечего.

Я ведь упоминал о желающих переселиться в той же Тамманаве? И раньше бы переселились, да только синхалы хрен отпускали, а свалишь самовольно, так и другие же следом потянутся, и тогда уж точно вслед за ними заяаилась бы и синхальская власть. Вот и не принимали местные тех желающих, дабы следом за ними и синхалы не пожаловали.

Теперь же и расклад другой. Сам синхальский царёк нам своё дозволение дал и кусок территории с её населением под свою руку взять, и нужных нам людей на его земле для переселения к себе вербовать, и хотя вербуем мы не всех, кому хотелось бы, зато тем, кого завербовали, бояться нечего, а местным – тем более. Не заявятся никакие синхалы по следам этих переселенцев, а мы-то сюда уж точно не индийскую цивилизацию насаждать прибыли, у нас она своя. И хотя тоже настороженность некоторую вызываем, хрен же нас знает, чего от нас самих в перспективе ждать, когда забуреем, но и то, что уже видят сами, и то, что переселенцы из Тамманавы им рассказывают, если и не лично им знакомые, так общими знакомыми им рекомендованные – в общем и целом в нашу пользу.

Немалого труда стоило, конечно, объяснить суть ситуёвины вождю ближайшей из дравидских деревень. Чендан мог перевести ему сходу далеко не всё, многое ещё и ему самому приходилось растолковывать, и это тоже выходило не сходу. И греческим-то ведь он владеет далеко не блестяще, турдетанский только начинает осваивать – спасибо хоть, индоарийский знает хорошо. Через двойной перевод мы с вождём общались – чего тамил не понимал по-гречески сам, мы растолковывали на нём и на финикийском Мани, тот для него переводил на индоарийский, и уже с него Чендан переводил всё это вождю на свой родной тамильский, понятный и здешним дравидам. Ну, в основном – хоть и родственные языки, но всё-таки разные, так что и друг друга им иногда переспрашивать приходится. В общем, геморрой с этими переговорами вышел ещё тот.