АнтиЭйнштейн. Главный миф XX века

В том же 1954 году старшему сыну Эйнштейна Гансу Альберту исполнилось пятьдесят лет, он не преодолел разногласий с отцом и виделся с ним редко. Ганс Альберт как-то сказал, что всегда вел абсолютно тихую жизнь и не был без работы ни одного дня. Именно об этой преданности делу с похвалой отзывался Эйнштейн, поздравляя своего сына с пятидесятилетием. Письмо кончалось словами: «Оставайся таким же, как был. Не утрачивай чувства юмора, будь добр к людям, но не обращай внимания на то, что они говорят и делают».

В этом был весь Эйнштейн!

Ганс Альберт пережил своего брата почти на восемь лет. В 1971 году он вышел на пенсию, но продолжал разъезжать по миру с лекциями; получил за свои работы по гидравлике несколько наград, за годы работы добился хороших должностей и уважения коллег. Умер от сердечного приступа летом 1973 года в США.

Интересны отзывы Эйнштейна о женщинах. Одна из них вспоминает, что он однажды сказал: «Что касается вас, женщин, то ваша способность создавать новое сосредоточена отнюдь не в мозге». Однажды он взорвался: «Неужели природа могла создать половину человеческого рода без мозгов! Непостижимо!» Поэтому он считал, что большие достижения женщин в науке невозможны; исключение им делалось для Марии Кюри.

Но не только для нее: «Эмми Нетер родилась в еврейской семье, отличающейся своей любовью к знаниям, из-за своего происхождения она не смогла занять в своей стране подобающего ей академического положения, несмотря на все усилия великого геттингенского математика Гильберта…» («Памяти Эмми Нетер»).

По иронии судьбы, «в период, когда Эйнштейн так презрительно отзывался о реальном и потенциальном вкладе женщин в науку, его собственная научная продуктивность резко упала»[2].

ЗАРАЗНЫ ЛИ ПСИХИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ?

В книге итальянского психиатра и криминалиста еврейского происхождения профессора Ч. Ломброзо «Гениальность и помешательство» говорится[10]: «…гениальность проявляется обыкновенно гораздо раньше сумасшествия, которое по большей части достигает максимального развития лишь после 35-летнего возраста, тогда как гениальность обнаруживается еще в детстве… сумасшествие чаще других болезней передается по наследству и притом усиливается с каждым новым поколением…»

Помешанные остаются «по большей части всю жизнь одинокими, необщительными, равнодушными или нечувствительными к тому, что волнует род людской, точно будто их окружает какая-то особенная, им одним принадлежащая атмосфера»(выделено мной. - В.Б.).

Эйнштейн говорил про себя: «Я никогда по-настоящему не принадлежал ни к какой общности, будь то страна, государство, круг моих друзей и даже моя семья. Я всегда воспринимал эти связи как нечто не вполне мое, как постороннее, и мое желание уйти в себя с возрастом все усиливалось…»

«Иногда у людей, находящихся, по-видимому, в здравом уме, помешательство проявляется отдельными чудовищными, безумными поступками». И еще: «…именно среди евреев встречается вчетверо или даже впятеро больше помешанных, чем среди их сограждан, принадлежащих к другим национальностям».

А теперь вернемся к некоторым биографическим моментам из жизни Альберта Эйнштейна.

«На Альберта, как и на его деда Юлиуса Коха, иногда накатывали такие припадки гнева, что лицо его становилось совершенно желтым, а кончик носа белел. Майя (младшая сестра Эйнштейна. - В.Б.) служила объектом, на котором он срывал злость. Однажды он швырнул в нее кегельным шаром, в другой раз едва не пробил ей голову детской лопаткой… Однажды он ударил приходящую учительницу детским стульчиком, и та так перепугалась, что выбежала из комнаты и больше не возвращалась вовсе»[2].

Но Полина упорствовала и нашла ей замену. Альберт по-прежнему был склонен выражать недовольство с помощью всего, что попадалось ему под руку, но новый преподаватель был сделан из более прочного материала, чем прежняя учительница, и уроки продолжались.

Вот как автор описывает пробуждение в Эйнштейне мыслителя: когда в пять лет Альберт лежал в кровати больной, отец дал ему компас. Мальчик, вместо того чтобы по привычке швырнуть его в голову сестры, начал возиться с ним. Эльза Эйнштейн как-то сделала весьма сомнительный комплимент Альберту, сказав, что его индивидуальность «не изменилась с того момента, когда она в первый раз играла с ним, а ему было тогда пять лет!». «В обычном состоянии он был неестественно спокоен, почти заторможен… Даже в девять лет говорил недостаточно бегло. Причина была, по-видимому, не только в неумении, но и в нежелании общаться».