Антигитлеровская коалиция — 1939. Формула провала

Таким образом, начало политического кризиса 1939 г. в Европе активизировало внешнюю политику всех великих держав и резко расширило возможности внешнеполитического маневрирования Советского Союза. Шли тайные и явные англо–франко–советские, англо–германские и советско–германские переговоры, происходило оформление англо–франко–польской и германо–итальянской коалиций. Поскольку в благожелательной позиции СССР были заинтересованы и Англия с Францией, и Германия, Москва получила возможность выбирать, с кем и на каких условиях договариваться. В своих расчётах советское руководство исходило из того, что нарастание кризиса или возникновение войны в Европе — как при участии СССР в англо–французском блоке, так и при сохранении им нейтралитета — открывало новые перспективы для усиления советского влияния на континенте. Союз с Лондоном и Парижем делал бы Москву равноправным партнёром со всеми вытекающими из этого последствиями, а сохранение Советским Союзом нейтралитета в условиях ослабления обеих воюющих сторон позволяло ему занять позицию своеобразного арбитра, от которого зависит исход войны. Продолжая действовать в рамках идеи «коллективной безопасности», советское руководство попыталось добиться заключения союза с Англией и Францией. Однако англо–франко–советские переговоры показали, что западные державы не готовы к равноправному партнёрству с Москвой.

В европейской политике сложился своеобразный «заколдованный круг». Советский Союз стремился к соглашению с Англией и Францией, которые предпочитали договорённость с Германией, а она, в свою очередь, добивалась нормализации отношений с Москвой. Определённую роль в срыве англо–франко–советских переговоров сыграла и позиция восточноевропейских соседей СССР, которые заявляли Англии и Франции о своей незаинтересованности в гарантии их независимости с участием советской стороны.

Подобный ход переговоров наряду с угрозой англо–германского соглашения заставил Москву более внимательно отнестись к германским предложениям о нормализации двусторонних отношений. Подписанный 23 августа 1939 г. советско–германский договор о ненападении стал большим успехом советской дипломатии. Использовав склонность Германии к соглашению, советское руководство сумело добиться серьёзных уступок со стороны Берлина, что так же способствовало нормализации советско–японских отношений. Советскому Союзу удалось на определённое время остаться вне европейской войны, получив при этом значительную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для манёвра между воюющими группировками в собственных интересах. При этом следует подчеркнуть, что советско–германский договор о ненападении не был детонатором войны в Европе. Ведь вместо честного выполнения своих союзнических обязательств перед Варшавой Лондон и Париж продолжали добиваться соглашения с Германией, что фактически подтолкнуло её к войне с Польшей.

СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ДОКУМЕНТЫ АВГУСТА 1939 г.: ПРОБЛЕМЫ ИСТОЧНИКОВ

Михаил Мельтюхов

Вопрос о наличии неких секретных договорённостей между Германией и Советским Союзом в связи с заключением договора о ненападении 23 августа 1939 г. возник практически сразу же после его подписания. Уже в 12.00 24 августа американский посол в Москве Лоуренс Штейнгардт направил в Вашингтон телеграмму с информацией о том, что «мне строго конфиденциально сообщили, что минувшей ночью между советским и германским правительствами было достигнуто полное “взаимопонимание” по территориальным вопросам в Восточной Европе, согласно которому Эстония, Латвия, Восточная Польша и Бессарабия признаны сферой жизненно важных интересов Советского Союза. Видимо, Финляндия не упоминалась. […] В результате обсуждений территориальных вопросов, касающихся стран, находящихся между Германией и Советским Союзом, как мне сообщили, достигнуто молчаливое согласие о том, что Советскому Союзу будет предоставлена территориальная компенсация, если он того пожелает, за различные территориальные изменения, которые могут быть произведены Германией в этих регионах»[789]

.

В 15.00 5 октября Штейнгардт сообщил в Вашингтон, что «вчера посол Германии и Молотов подписали дополнительный протокол, предусмотренный в статье 1 советско–германского договора от 28 сентября». Помимо описания линии советско–германской границы в Польше «я узнал, что протокол также установил “советские и германские сферы интересов”. Я пока не смог выяснить, где находятся эти “сферы интересов”, но они вполне могут относиться к Прибалтийскому и Балканскому регионам»[790]. Таким образом, американские дипломаты получали от своих информаторов из германского посольства в Москве общие, хотя и не вполне детальные сведения относительно советско–германских договорённостей.