Антигитлеровская коалиция — 1939. Формула провала

Оккупация Германией «остальной» Чехословакии 14—15 марта 1939 г. не стала «ледяным душем» и не привела к принятию официальной Ригой советского покровительства независимости Латвии. В предупреждениях из Москвы о недопустимости сближения с Германией зазвучали жёсткие нотки, которые рассчитывавшими на свои таланты и везение Мунтерсом и его эстонским коллегой министром иностранных дел Карлом Сельтером были определённо замечены, но проигнорированы и лишь подхлестнули попытку встроиться в фарватер германской политики при некотором отдалении от Великобритании и стремительно терявшей международный престиж Франции. Так или иначе, прогерманский крен во внешней политике Латвии и Эстонии весной–летом 1939‑го неоспорим. Эстонский историк Ильмярв даёт такое объяснение ориентации прибалтийских правительств на нацистский рейх: «К 1939 г. в условиях международного кризиса в Европе Латвия и Литва, следуя за эстонским примером поиска убежища под прикрытием риторики нейтралитета, также стали придерживаться внешнеполитической ориентации, которая в наименьшей степени служила национальным интересам этих стран. Мотивируя это страхом ликвидации частной собственности большевистским Советским Союзом, правительства Эстонии, Латвии и Литвы возложили все свои надежды на нацистскую Германию как наиболее мощного оппонента большевизма»[283]

.

20 апреля 1939 г. в торжествах, посвящённых 50-летию Гитлера, в числе довольно узкого и пёстрого круга почётных гостей из–за рубежа приняли участие начальник Генштаба эстонской армии генерал Николай Реэк, начальник штаба латвийской армии Мартиньш Хартманис, а также латвийский генерал Оскарс Данкерс, получившие протокольные награды из рук фюрера. В кулуарах обсуждались варианты закрепления отношений между странами. Чтобы приступить к срочной разработке соглашений на своих условиях, Берлин воспользовался как пропагандистским поводом апрельским письмом президента США Франклина Делано Рузвельта к итальянскому дуче Бенито Муссолини и германскому фюреру, в котором тот тактически проигрышно предложил им предоставить ряду стран, включая Латвию и Эстонию, гарантии безопасности.

В качестве «пряника» Риббентроп согласился не связывать готовящийся договор с проблемой положения балтийских немцев, расширить торгово–экономическое сотрудничество и предоставить латышам доступ к закупкам современного германского вооружения — с расчётом на привязку латвийской армии к немецким технологиям и их возможное использование в восточном направлении. В ответ латвийское руководство подчёркивало и без того очевидную ненаправленность военно–политического союза с Эстонией против Третьего рейха, а также организовало 22 мая помпезное празднование 20-летия «освобождения Риги от большевиков» (взятия с боями Риги штурмом и изгнания из столицы правительства Советской Латвии во главе с Петером Стучкой) с участием внушительной делегации из Германии. Конечно, нацисты желали ещё большего своего участия в этом политическом действе, но таковое возбудило бы вал просоветских настроений в народе, вносило бы дополнительный диссонанс в геополитические предпочтения правящих национал- бюрократических кругов и широких слоёв населения, как и в соседней Эстонии. Латвийский политик и публицист Маврик Вульфсон отмечал в этой связи: «По существу, это был вызов не только большинству антигермански настроенного населения Латвии, но и западным союзникам»[284]

. Добавим к этому, что и Советскому Союзу — в первую очередь.

Наконец 7 июня 1939 г. в Берлине в торжественной обстановке Мунтерс и Риббентроп вместе с эстонским министром иностранных дел Сельтером подписали пакты о ненападении на 10 лет, с автоматическим продлением ещё на 10 лет, если договоры не расторгались за год до установленного срока. Помимо обязательств сторон не воевать и не использовать силу в двусторонних отношениях, Рига и Таллин отказывались от каких–либо англо–франко–советских гарантий, что не фиксировалось в тексте, но было с практической точки зрения весьма ценным дипломатическим трофеем для Берлина. Латвийскую и эстонскую делегации ждал радушный приём с участием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и начальника штаба Штурмовых отрядов (СА) Виктора Лютце, осмотр нацистских учебных заведений.

Надо заметить, что западная пресса встретила заключение этих договоров весьма прохладно, а то и негативно, отмечая не только усиление зависимости Латвии и Эстонии от Германии, но и эвентуальную направленность пактов против СССР.