Антихакер

– Я ржу, как она к нам прибежала и рассказала про твои чувства. Типа капец, представляете, что произошло. Рощин мне, похоже, в любви собрался признаваться! Кто? Спрашиваю. Этот утырок?

Стая отрывисто захохотала вслед за вожаком.

– В общем, мы пришли тебе сказать, чтобы ты сидел в своем скафандре и не высовывался, не портил девчонке карму своими сопливыми чувствами. Ты понял?

Ян посмотрел на гогочущую толпу вокруг, но спросил Марину:

– Зачем?

Она наконец посмотрела на него, как будто он только сейчас стал видимым. Щеки Марины были пунцовыми, а глаза блестели.

– Неужели ты думал… Мог подумать, что я могу испытать к тебе какие-то чувства? Тебя же никто не замечает. Ты живешь где-то в своей скорлупе. Не бываешь нигде, кроме класса. Не был ни разу даже на моем дне рождения. Очнись! Ты ведь не тупой!

– Нет, зачем вот это? – Ян показал на Корчагина. Тот откинул его руку, но промолчал, ожидая ответа Ладушкиной.

– Чтобы тебе было понятнее. Где я, а где ты. У меня друзья, веселье… Жизнь. А ты вообще непонятно что такое.

– Ну живи, – Ян поднял руку с розой и протянул ее Марине еще раз. – Бери, ты мне все хорошо разъяснила.

Ладушкина в ответ мотнула головой. Роза выпала из руки Рощина и упала на снег точно между ним и Мариной, рассекая их и, как казалось тогда, всю жизнь на до и после. Ян развернулся и, отодвинув стоявшего за ним одного из «воронов», поплелся по площади. Позади вдруг кто-то засвистел, его поддержал еще один пронзительный свист, а потом несколько голосов нестройно и пискляво заулюлюкали.

– Катись, Янчик, к мамочке под сарафанчик! – закричал противный, еще ломающийся голос. Громкий смех слышался за спиной еще несколько минут. Потом воронье потеряло интерес к Яну или двинуло в другое место. Рощин не оглядывался. По его лицу катились крупные слезы, он не мог их остановить и не хотел давать кому-то еще повод для унижения.

Рощин считал, что он всецело забыл об этом случае. Закопал в самом далеком уголке своего мозга и утрамбовал асфальтовым катком, чтобы не встретить никогда. Вместе с тем происшествием закатал и последующие насмешки одноклассников и прикрываемые ладошками улыбки девчонок. К нему привыкли как к шторам на окнах, и когда вдруг неживой предмет решил влюбиться, всем это показалось нелепым и до одури смешным. В этой яме утраченных воспоминаний оказались и суицидальные наваждения, окутавшие его юный мозг. Он не стал ненавидеть Марину, он оправдывал ее поступок глупым окружением, ребячеством и даже страхом. И его злость не знала, куда выплеснуться, и копилась внутри. Как же он хотел разогнаться по крыше девятиэтажки и размазать грудную клетку, наполненную этой неразрешимой болью, о припаркованный под ней автомобиль.

Что уберегло его от этого поступка? Ян не мог вспомнить сейчас это досконально, как ни пытался откапывать память, вгрызаясь почерневшими ногтями в мозг. То, что было после встречи у ДК, стало прозрачным, почти невидимым, как паутина. Стерлось.

Но события до красной розы, упавшей к ногам подростков, всплыли в памяти с точностью фильма. Хотел ли он отомстить тогда, в детстве? Рощин не помнил. Кажется, нет. Хочет ли он это сделать сейчас, спустя шестнадцать лет? Почему бы и нет? Тогда он был слабаком, скрывающимся в своей комнате, в своем мире за уничтожением насекомых в компьютерной стрелялке. Сейчас он хозяин своей жизни. Настоящий. Он не может позволить себе прощать людишек, которые ничего не добились, которые жрут свой бургер в «Макдоналдсе» и смотрят телевизор по вечерам, потому что большее им не позволено.

Рощин выбрал день и снова поехал в торговый центр, где анонимно подключился к сети. Сначала Ян зашел на «Одноклассники», нашел свою школу и год выпуска. Уехав в Москву, он ни разу не общался с бывшими однокашниками. Его не интересовала их жизнь, а их не интересовала его. Все как в школе. Но запомнились они ему теми хрупкими пацанами с растрепанными волосами, невинными девочками, хоть и очень стремящимися быть взрослыми. А сейчас предстали незнакомыми тридцатилетними людьми. Парни обросли – кто мышцами, кто животами. Девчонки налились формами и отточили технику макияжа. Только по фамилиям он мог вспомнить, а потом узнать черты Корчагина, ставшего сутулым и лысым, и Малкова без очков и синяков.

Ладушкина стала Зайцевой. Не изменив своей короткой прическе, стала женственнее и красивее. Еще красивее. Рощин почувствовал укол в сердце. Память начала вываливать воспоминания, связанные с ней. Как оказывается, много кэша с Мариной сохранено на его винчестере.

Справившись с неожиданным приступом, Рощин запустил программно-информационный комплекс «Связь-1». Систему недавно усовершенствовали, запустив поиск по социальным сетям. Чтобы зарегистрироваться в сети, были нужны номер телефона и электронная почта. Система обладала этими данными и легко могла привязать владельца странички к его настоящему паспорту. И, как понимаете, никакой визы прокурора не требовалось.