Антикиллер-2

Тиходонск никогда не был обделен криминальной славой и даже в благополучный советский период регулярно поддерживал имидж Босяцкого Папы. В двадцатые годы изрядно пошумел и навсегда вошел в городскую историю Ванька Медик, в пятидесятые столь же громко обозначились, сколь и быстро забылись «Прыгающие тени», в семидесятые прогремели на всю страну «Призраки» и «Сицилийцы» – первые провозвестники наступающей бандитской эры.

И все же Колдун посеял самый большой переполох и вызвал самую большую панику за все годы. Объяснялось это сочетанием ряда факторов, каждый из которых приковывает внимание, подавляет волю, внушает страх и окружает происходящее ореолом сенсационности. Леденящая жестокость, нарочитая демонстративность, определенная ритуальность и визитные карточки преступника – вот то, что отличало Колдуна от его знаменитых коллег.

Ванька Медик хитроумно грабил банки и один раз красиво ушел от погони, разбрасывая пачки денег с бешено несущейся пролетки. «Тени» неожиданно выпрыгивали из темноты, и без того бледные от наркотиков лица они покрывали слоем пудры, действовали с высокой интенсивностью: за неделю убили и покалечили пять человек, совершив первые три нападения за двадцать минут. Сейчас этим никого не удивишь, но в пятьдесят третьем о них говорил весь город. «Призраки» и «Сицилийцы» впервые использовали автоматы... Но у «Сицилийцев» не было никакой фантазии, работали они прямолинейно и топорно: нужна машина – удавку на шею водиле и пику под лопатку, остановили гаишники – ствол «АКМ» в окно и жми на гашетку. Словом, обычные бандюки, без претензий, нашумели, погуляли с месяцок – и опалились.

Другое дело «Призраки»... Те заворачивали налеты в оболочку романтики, изображали этаких Робин Гудов: «Это ограбление, всем лечь! Не бойтесь, мы шерстим только государство!» Однажды, отобрав сумку у кассирши, обнаружили на сто тридцать рублей больше, чем значилось в платежной ведомости, и догадались, что это личные деньги потерпевшей. Здесь же находился и паспорт ограбленной. По штампу прописки они установили адрес и бросили паспорте деньгами в почтовый ящик. Знай наших!

«Призраки» действовали долго, около пяти лет, они были очень осторожны и предусмотрительны, они оставляли на месте происшествия наблюдателя, который хронометрировал время прибытия и действия милиции. Им нравилось, что в народе их зовут «Призраками», нравилось внушать массовый страх... Они вооружились самодельными автоматами, изготовили устрашающие маски, похожие на ку-клуксклановские капюшоны и... визитные карточки с одним словом «Призраки». Но использовать устрашающую атрибутику не успели: лихой сержант расшлепал их на очередном налете.

Лис поднял все материалы по «Призракам»: архивное уголовное дело, розыскное дело, личное дело осужденного Рогалева. Банда состояла из пяти человек. Двенадцать разбойных нападений, восемь убийств, три перестрелки с инкассаторами, одна – с милицией. Рогалев тогда был несовершеннолетним. Вначале на него ложилось участие в четырех нападениях и два лично совершенных убийства. Но потом показания оставшихся в живых соучастников изменились – все, что можно, свалили на убитых Петукаева и Зименца. Малолетке осталось соучастие и непосредственное нападение на кассира.

Рогалев получил восемь лет. К этому моменту ему исполнилось восемнадцать, поэтому пошел он уже во взрослую колонию, на усиленный режим. Подельники – Щеков и Самохвал – ранее отбывали срока и потому попали на строгий. Но своего пацана не забыли, прислали малевку, поддержали... Покровительство серьезных арестантов плюс авторитет бандитской статьи здорово помогли Рогалеву и оберегали до конца срока.

Всех троих разрабатывали в зонах, потому что в деле остался ряд неясностей. Пропала часть оружия – два кавалерийских карабина и два «ТТ». Не найден таинственный шестой соучастник – мозговой центр банды, он же хранитель оружия.

Щеков и Самохвал получили по тринадцать лет, да и у Рогалева срок был немалый. В таких случаях охотно рассказывают о боевом прошлом и фантазируют на тему "а вот если бы я сделал не так... ". Но эти трое вели себя по-другому: в контакт не вступали, о прошлом не вспоминали. Лишь когда Самохвала раздавило автопогрузчиком и Щеков остался один, к нему «подъехал» опытный зоновский агент, и они стали «вместе кушать», то есть общаться, держаться друг друга – дружить, по местным понятиям. Много времени спустя, изрядно подкормленный салом и напоенный чифиром, Щеков, расслабился и в доверительной дружеской беседе сказал лишь несколько фраз: «Шестой – это порожняк, залепуха... Жорик ментам бороду пришил. Он и Славке все придумывал... Масла много, нас с Жекой от „зеленки“ отмазал. Босяки добро помнят. Даже если щас на шамиле катается, все равно будет у братвы не из последних-Я в шпанском мире подписка неслабая!»