Антикитерский механизм. Самое загадочное изобретение Античности

Пусть сгинет тот, кто первым изобрел часы,Поставил первым измеритель солнечный!День раздробил на части мне он, бедному![5]

Тит Макций Плавт

Джудит Филд с триумфальным видом ворвалась в загроможденный кабинет Майкла Райта. В лондонском Музее науки был обеденный перерыв, и Райт, как обычно, что-то читал за своим столом и ел сандвичи.

Райт был смотрителем инженерной коллекции музея, а Филд, его коллега, отвечала за астрономические приборы. Она часто приходила посидеть у него кабинете, пила чай (он заваривал очень хороший чай) и пыталась заткнуть его за пояс своими познаниями. Отвечая за механизмы времен промышленной революции, Райт разделял ее интерес к астрономическим приборам – чем старше, тем лучше, – и они часто соревновались в осведомленности о новых открытиях в этой области.

Но сегодня все было не так, Райт ясно это видел. Сегодня она припасла для него что-то особенное. Филд вытащила из конверта, который принесла с собой, четыре плоские металлические детали и торжественно положила на стол перед Райтом: «Что ты об этом думаешь?!»

Они были потемневшими и изношенными, но в целом сохранились хорошо. Самая большая – плоский диск около 12 см в диаметре с отверстием в центре. На одной стороне были греческие надписи – некоторые походили на список названий городов с какими-то цифрами – и несколько градуированных шкал, а второе отверстие, в стороне от центра, окружали семь тщательно выгравированных голов. Другая деталь представляла собой металлический рычаг, который, похоже, подходил к центральному отверстию, с кольцом на одном конце, чтобы можно было держать инструмент вертикально, наподобие астролябии. И, наконец, самый удивительный фрагмент. Две маленькие оси, а между ними четыре зубчатых колеса и храповик. На большем колесе около 4 см диаметром были вырезаны две окружности размером с монетку, а по краю шли какие-то надписи.

Пока Райт вертел детали в руках, Филд рассказала, как они попали к ней. Некий ливанец зашел с Эксибишн-роуд – прямо с улицы – и подошел к охраннику музея, стоявшему в фойе. На ломаном английском он объяснил, что у него есть кое-что интересное для музея, и в подтверждение вытащил из кармана эти металлические предметы. Заметив на них античные надписи, охранник решил, что к иностранцу следует отнестись всерьез, и вызвал доктора Филд.

Несмотря на то что прибор был разломан на несколько кусков, было ясно, что ничего подобного Райту прежде видеть не доводилось. Этим фрагментам явно было несколько столетий: греческие надписи и название «Константинополь» прямо указывали на византийское происхождение – Константинополь стал в III в. столицей Восточной, грекоязычной части разделившейся надвое Римской империи. По надписям на главной панели и рычагу он опознал в устройстве солнечные часы. Остатки нескольких подобных приборов дошли до нас от эллинистической эпохи и римского времени. Они были просты в использовании, но их изготовление требовало сложных познаний о движении Солнца.

Этот тип солнечных часов состоял из диска с двумя шкалами – одна для широты, другая – для времен года. Стержень, называвшийся гномон, насаживался на штырек на лицевой стороне диска, так что диск можно было поворачивать, устанавливая его в соответствии с широтой. Тогда рычаг перемещался к краю диска, указывая соответствующее время года, а весь прибор можно было повесить вертикально, так, чтобы стержень был на одной линии с Солнцем. Палочка, выступавшая из одного конца гномона, отбрасывала тень, и по линиям, нанесенным на оставшейся части перекладины, можно было узнавать время. У этих солнечных часов гномон был утрачен, но сохранились шкалы широты и месяцев, список городов с указанием их широт, а также рычаг – все это точно такое же, как на других античных солнечных часах.

Но вот зубчатые колеса ни к чему не подходили. Солнечные часы измеряли тень, там не было нужды в шестернях. Да и если не считать уникального и загадочного Антикитерского механизма, вплоть до появления исламской цивилизации никаких устройств с зубчатыми колесами не было известно. В этом промежутке длиной более 1000 лет не было ничего. К тому времен, когда эта технология появилась вновь, пали греческая и римская цивилизации, расцвел исламский мир, и языком науки стал арабский. Но это устройство не было арабским. Оно было греческим.

Филд к этому времени уже примерно подсчитала число крошечных зубчиков.

«Смотри, – показала она Райту, – на этом 60!» Филд была скрупулезна и очень гордилась своей докторской степенью. Райту нечасто доводилось указывать ей на ошибки.

«Нет, – заметил он, бросив взгляд на надписи. – Их 59».

Он знал, что она возмутится: «Да откуда ты знаешь?»

«По краю греческие цифры, – его палец обежал по часовой стрелке окружность диска. – Вот, смотри, здесь от 1 до 30, здесь – от 1 до 29».