Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Дилеры – плод новейшей экономической истории. Это не просто эволюция понятия «книжник» – это совершенно новый вид индивидуума. Очевидна и метафизическая разница между книжниками вообще (будь то холодный книжник или имеющий свой магазин) и собственно книжными дилерами. Разница в том, что книжник зарабатывает посредством торговли книгами, но суть его увлечения, а порой и страсти – почти всегда сами книги; книга является предметом его мыслей и каждодневного интереса. Дилер же отличается с точностью до наоборот: суть его увлечения, мыслей, страсти и всего прочего – прежде всего деньги, которые возможно заработать посредством книжной торговли. Такое различие кому-то покажется неясным и надуманным, но в действительности оно не только существует, но и существует зримо, очевидно для окружающих, и в этических вопросах такое различие для участников антикварного рынка, особенно для его «зубров», – довольно существенное обстоятельство.

Каждый участник рынка, если он вообще имеет дар наблюдательности, определяет и первых, и вторых. Это не так сложно: эти два вида различаются как поведенчески, так нередко и нравственно. Имея в качестве своего интереса прежде всего книгу, антиквар-букинист тем самым дает себе шанс впитать из своей страсти многие нематериальные ценности, делает неосознанную (или осознанную) попытку вырасти над самим собой. И хотя даже увлеченные книжники могли быть замечены в не менее одухотворенном сотрудничестве с Министерством добра и правды, они все равно отличаются от дилеров. Дилер же хотя и говорит о старой книге с видом знатока, притом часто даже более театрально и уверенно, в сущности, холодным рассудком зарабатывает деньги и книги для него ценны только тем, что могут быть в свое время конвертированы в дензнаки.

Я не хочу сказать, что дилеры почитаются в книжном мире недостойными – нет, совсем не так. В сущности, в большинстве вопросов антикварной торговли последних лет спор книжников и дилеров решен победой последних: решающими являются не личности, а собственно книги и собственно деньги. Притом на фоне большого числа дилеров оказалось возможным выбрать одного-двух, с которыми можно иметь дело.

Раньше принципы были другими, вплоть до конца 2000‐х годов. Дело в том, что антикварный рынок имеет свою специфику и некоторые предметы появляются на книжном рынке единожды в несколько десятилетий, а иногда и просто один-единственный раз, и как раз в этих случаях ранее играли роль свойства личности того или иного участника рынка. Конечно, если речь о владельце, самостоятельно пытающемся пристроить свое книжное сокровище, то ему безразлично, с дилером или с опытным книжником вести дела, к тому же оба описанные типа стремятся к одному – купить книгу подешевле, а потом продать подороже.

Но когда книга переходила от своего владельца к торговцу, тут уже имело значение, к кому именно, к книжнику или дилеру. Ведь рано или поздно в руках книжника или же поблизости появляется выдающаяся книга: будь то выдающаяся рукопись, или автограф одного из троих наиболее редких и бесценных в смысле автографов русских классических писателей (Пушкин – Лермонтов – Гоголь), или просто удивительный и неповторимо редкий экземпляр какой-то книги. Конечно, существуют и книжники, и дилеры, которые не сильно понимают в своем ремесле, – но тогда они сбудут экземпляр быстро, без размышлений, на счастье кому-то другому.

Но если опытному книжнику попадалось такое вот нечто, то он, «придумав» цену, начинал придумывать и то, кому это можно предложить. Избирался человек, не только состоятельный финансово, но и соответствующий предмету по своим собственным этическим качествам, не слишком разговорчивый… Ведь продав какую-то редкость, книжник может прославиться не просто как бывший обладатель «Ганца Кюхельгартена» или «Лобачевского с автографом», и всегда ему будут пенять на то, что он прогадал. Если о цене продажи узнает предыдущий владелец, который, «продавая, не подозревал, что такая невзрачная книжка может так дорого стоить», это таит массу неприятностей.

Кроме того, у многих книжников ранее существовало стремление, которое проявлялось в тех случаях, когда он знал о том, что материально не сильно пострадает, – чтобы книга все-таки ушла в хорошие руки. Эти «хорошие руки» – конечно, не музей, потому что огромный поток книг, которые разными путями выходят из музеев на «свободу», научил книжника не верить в такой вот «лучший путь». И тогда он сразу смекает в своей голове, что есть, например, г-н NN, который собирает эту тему, и было бы хорошо, чтобы книга перешла к нему. А поскольку многие книжники что-то сами собирали, один – Гумилева, другой – Ф. Сологуба, третий – Чехова, четвертый – Достоевского, пятый – выдающиеся переплеты и прочее, они знали, к кому обратиться.